Яков Фёдорович Долгоруков

Биография

Получил очень хорошее для cвоего времени образование, под руководством наставника из поляков, и свободно владел латинским языком.

В 1682 году, во время стрелецкого бунта, он открыто принял сторону царевича Петра Алексеевича, который сделал его своим комнатным стольником. Царевна Софья, опасаясь его влияния на брата, отправила Долгорукова, в 1687 году, послом во Францию и Испанию, просить эти государства о помощи в предстоявшей войне с Османской империей. Посольство не имело успеха.

В 1689 году, в разгар распри Петра с Софьей, Долгоруков одним из первых явился к Петру в Троице-Сергиеву лавру, за что, по низвержении Софьи, был назначен судьей Московского приказа.

В 1695 и 1696 годах он находился в обоих Азовских походах и возведён в звание ближнего боярина. Уезжая за границу в 1697 году, Пётр I возложил на Долгорукова охрану южной границы и наблюдение за Малороссией.

В 1700 году, при реформировании приказной системы, был назначен в Иноземский и Рейтарский приказы для формирования на их основе нового приказа:

Но в том же году, в битве под Нарвой, он был взят в плен и более десяти лет томился в неволе, сперва в Стокгольме, потом в Якобштате.

Отправленный оттуда в Умео, на шхуне, на которой находилось 44 русских пленных и только 20 шведов, Долгоруков, вместе с товарищами, обезоружил шведов и приказал шкиперу идти в Ревель, находившийся тогда уже во власти русских войск.

Пётр I назначил Долгорукова сенатором, поручив ему по-прежнему исполнять обязанности генерал-кригскомиссара. В течение своего плена в Швеции Долгоруков имел возможность близко ознакомиться с шведскими порядками и государственным строем и потому стал весьма полезным советником Петра, особенно при устройстве коллегиального управления. В 1717 году Пётр I приказал Долгорукову председательствовать в Ревизион-коллегии.

Здесь Долгоруков явился строгим и неподкупным контролёром доходов и расходов казны, неизменно руководясь правилом, высказанным при решении одного дела в сенате: «Царю правда лучший слуга. Служить — так не картавить; картавить — так не служить». Имя Долгорукова перешло в потомство и сделалось популярным, благодаря множеству сохранившихся о нём рассказов, свидетельствующих о его прямодушии и неподкупности.

П. К. Щебальский рассказывает, как «в Петербурге оказался однажды недостаток в муке, и городу угрожал голод, в Сенате состоялся по этому случаю указ — собрать по четверику ржи с крестьян ближайших к Петербургу местностей, и указ этот был одобрен царем. Долгорукий не присутствовал в Сенате в этот день, а когда ему предложили подписать протокол, он запечатал его и тем приостановил его исполнение. Съехались сенаторы, прибыл царь и узнают, что Яков Федорович запечатал одобренный сенатом и царем указ. Шлют за ним… находят его в церкви, требуют в Сенат… Три раза царь посылал за ним, но он явился в сенат только после окончания литургии. Царь, говорят, бросился на него с поднятой рукой, но Долгорукий спокойно… сказал: „Вот грудь моя“. Затем он объяснил, что, не обременяя поборами разоренных уже крестьян, можно до прибытия транспортов с хлебом позаимствовать из богатых житниц Меншикова и других вельмож, не исключая и его самого. Выслушав это, царь обнял его и исполнил по его совету».

Долгорукий часто спорил с Петром и однажды во время такого спора царь схватился за кортик, но Долгорукий остановил его руку и сказал: «Постой, государь! Честь твоя дороже мне моей жизни. Если тебе голова моя нужна, то не действуй руками, а вели палачу отсечь мне голову на площади; тогда еще подумают, что я казнен за какое-нибудь важное преступление; судить же меня с тобой будет один Бог».

По преданию, похоронен на кладбище при Андреевской церкви.