Андрей Афанасьевич Самборский

Ранние годы

Родился в селе Нижняя Сыроватка Слободской Украины (затем вошедшего в состав Харьковской губернии), в семье священника. Образование получил в Белгороде («обучался латинскому языку») и в Киевской духовной академии, по окончании курса в которой в 1765 г., по избранию начальства Академии и согласно воли императрицы Екатерины II, был послан в Англию для изучения агрономии, причём ему поручено было «смотрение» за другими молодыми людьми, вместе с ним посланными в Англию.

Вместе с тем, с того же 1765 г., он состоял «церковником» при русской церкви в Лондоне. В 1768 г. он женился на англичанке Елизавете Фильдинг (ум. в 1794 г.), обращённой им в православие, и в том же году, по кончине русского священника в Лондоне, по прошению, назначен на его место Священным Синодом, причём ему оказано было предпочтение перед другими просителями. В том же году он отправился в Петербург, где, отлично принятый и иерархами и некоторыми светскими сановниками, 8-го сентября был произведён в священники и возвратился в Лондон, где и стал совершать богослужение в русской церкви, между прочим для греков и сочувствующих православию англичан на греческом или латинском языке. В Англии Самборский пробыл 15 лет; но об этом периоде его жизни не имеется сведений, если не считать слов самого его в письме 1804 г., где он говорит, обращаясь к государю:

Дабы такое попечение там не прекратилось после него, он на собственное иждивение приготовил достойного преемника себе (протоиерея Я. Смирнова).

Получив о нём хорошие сведения, вероятно от русского посланника в Лондоне, императрица в 1780 г. вызвала его в Россию. Можно подумать с первого раза, что последовавшими затем назначениями на высокие посты при дворе, и вообще своею карьерою, Самборский обязан протекции своих высокопоставленных земляков — малороссов, например, кн. Безбородко, близкие, по-видимому, отношения к которому Самборского относятся к числу самых ранних связей его между сановниками. Ещё в 1783 году Самборский обращался к нему со своею любимою мыслью о необходимости повсеместного введения в России улучшенных способов земледелия и полеводства. Но всего вероятнее, что императрица сама лично усмотрела в Самборском такого человека, какой был нужен в данном случае. Стремясь к сближению с Западной Европой, к утилизации для России европейского просвещения, имея достаточно советников и немецкого и французского направления, она не могла не остановить своего внимания на умном русском человеке, пробывшем 15 лет в Англии, отлично знакомом с её жизнью и учреждениями. Личность Самборского обрисовывается, по его письмам, лучшими, вполне симпатичными чертами, и впечатление, им произведённое, не могло не быть благоприятным. В Англии он не сделался ни деистом, ни материалистом, сохранил горячую любовь к родной стране, вывез из Англии уважение к закону и праву, прогрессивность стремлений, все те лучшие возвышенные нравственные стремления жизни, которые характеризуют человека истинно благовоспитанного, облагороженного, каких не много было в то время на Руси.

По его возвращении из Англии, Екатерина II назначила его настоятелем Софийского собора в Царском Селе, построенном Чарльзом Камероном в 1780 году. В продолжение двухлетнего пребывания в должности настоятеля Софийского собора Самборский согласно воле императрицы не преминул сделать употребление из приобретённых в Англии познаний по садоводству, и ему принадлежит планировка увеселительного и нравоучительного сада в Царском Селе, устроенного по мотивам "Сказки о царевиче Хлоре», сочиненной Екатериной Второй для внука Александра. Сад описан в стихотворной поэме С.С.Джунковского "Александрова. Увеселительный сад Его Императорского Высочества благоверного государя и Великого князя Александра Павловича" (1793; тит. изд. 1794; 2-е изд. Харьков, 1810). Одновременно поэма появилась во французском переводе Ш.-Ф.-Ф. Массона ("Alexandrova, ou Ses jardins de Son Altesse..", 1793; 2е ?d, 1794; 3е ?d. Vienne, 1804).

Духовник и законоучитель

Самборский пробыл таким образом на глазах у императрицы два года; в 1782 г. она нашла для него более серьёзное дело, назначив в духовники к цесаревичу Павлу Петровичу и его супруге, в каковом звании ему поручено было сопровождать эту молодую чету в её путешествии по Европе. По возвращении из путешествия, в 1783 г., императрица собственноручно возложила на Самборского особенный крест из синей финифти, осыпанный бриллиантами, на голубой ленте.

Побывав затем на родине, устроив там материальное положение своей многочисленной бедной родни, он в то же время наблюдал там жизнь простонародья и состояние сельского хозяйства в Малороссии, о чём 9-го сентября 1783 г. писал к князю Безбородко, заявляя о возможности «аппликовать» правила агрономии, приобретённые им в Англии.

По возвращении его с родины, в 1784 г. императрица назначила его законоучителем и преподавателем английского языка) к великому князю Александру Павловичу и его брату Константину Павловичу, а позже и к великим княжнам — Александре, Елене и Марии Павловнам. По поводу этого назначения Самборский писал жене в Лондон:

Вступив в новую высокую должность, Самборский получил в подарок мызу Белозерку (на дороге из Павловска в Царское Село), давшую ему снова удобное поприще для применения своих агрономических познаний. Самборский часто совершал педагогические прогулки со своими учениками по полям Белозерки, объясняя им пользу земледелия, входил с ними в избы крестьян, знакомя с их бытом и нуждами. Это время своей деятельности Самборский позже (в 1804 г.) характеризует в письме к императору Александру:

Летом 1787 г. Самборский со своими учениками был в Москве и селе Коломенском для встречи императрицы, возвращавшейся из Крыма, и произнёс ей речь, которая тогда же была напечатана. В это время его посетил М. М. Сперанский, с детства — его знакомый. Позже Сперанский был у него домашним человеком и в его доме встретил свою будущую жену.

Далее в биографии Самборского следует переписка его со своими учениками во время его болезни 1787—1791 г., прекрасно обрисовывающая отношения учеников к законоучителю и самого законоучителя. В письме от 12-го декабря 1787 г., изложив сущность своих преподанных августейшим ученикам религиозных наставлений, Самборский замечает:

Будущий император отвечал ему благодарностью за письмо и за наставления, «которые он будет стараться всем своим сердцем исполнять». Александр писал Самборскому в 1788 г.:

Ещё позже, когда Александр вступил уже в лета юности, Самборский пишет ему:

На это письмо Александр отвечал:

Воспитание Александра, как известно, окончилось несколько преждевременно. Екатерина слишком горячо желала видеть скорее своего любимого внука супругом и отцом семейства. По случаю обручения его 10-го мая 1793 г. с принцессою Луизой, нареченной при этом Елизаветою Алексеевной, Самборский послал ему письмо:

В 1797 г. Самборский создал школу практического земледелия в Белозерке.

В 1799 г., при выходе великой княгини Александры Павловны в замужество за австрийского эрцгерцога Иосифа, Самборский назначен её духовником и настоятелем её домовой церкви. В это время в Австрии происходили между славянами национальные движения, и Самборский открыто заявлял им своё сочувствие, к чему склонил и великую княгиню, положение которой при австрийском дворе сделалось вследствие этого особенно тяжёлым. По кончине великой княгини в 1800 г. Самборскому стоило больших усилий настоять на подобающей высочайшей особе торжественности погребения и опровергнуть распространённое повсюду иезуитами известие, будто покойная перед смертью приняла католицизм. С этою последнею целью Самборский успел издать гравированное изображение отпевания великой княгини в православной церкви со всеми аксессуарами православного чинопоследования, и распространить эту литографию между православными славянами и греками. До 1804 года Самборский оставался при церкви, им построенной, в которую перенесены были останки великой княгини.

В отставке

В 1804 г. он возвратился в Россию, посетив, между прочим, Черногорию и Грецию, и прибыл в Крым, где составил описание этого своего путешествия (оставшееся неизданным). Имея в это время уже более 70-ти лет от роду, он, однако, тяготился бездействием, на которое был обречён. Из Крыма, в котором хотел было остаться, чтобы заняться там миссионерством среди татар, после того, как на это желание его ему не было изъявлено согласия свыше, он переселился в своё имение, Стратилатовку (Херсонской губернии), пожалованное ему, с 500 душ крестьян, еще императором Павлом. Здесь он весь отдался занятиям сельскохозяйственным и филантропическим, распространяя между своими крестьянами рациональные понятия о земледелии, вводя в употребление усовершенствованные земледельческие орудия, выписанные из Англии, развёл испанскую породу овец, устроил шелковичную плантацию; устроил, между прочим, богадельню для престарелых, дом для вдов и сирот, больницу с аптекой при ней, училище для детей своих крестьян, правильное привитие оспы, наконец приобрёл в свою собственность незадолго перед тем открытые Александровские минеральные воды, определённые в терапевтическом отношении по его приглашению профессором химии в Харьковском университете Гизе (в 40 верстах от г. Изюма), и, приведя эти воды в должное благоустройство, открыл их для общественного пользования, устроив больницу на 30 человек и наняв на свои средства медика. Наконец, между своими крестьянами Самборский ввёл оригинальный сельский суд — из стариков, который имел право награждать за добродетели и наказывать за пороки.

Несмотря на все эти добрые предприятия, Самборскому плохо жилось и в Малороссии, как видно из писем его к императору Александру и князю Голицыну. «Признаюсь, — говорил Самборский в одном из них, — что мне некогда безопаснее было жить с неверными турками [?], нежели с моими христианскими соседями, на месте моего рождения». Одни здесь говорили, что он «находится под гневом Его Величества», другие — что «он шпион государев». Он даже сделался здесь жертвою крупного мошенничества со стороны прежнего владельца местности, где он устроил водолечение, который возбудил против Самборского всё местное дворянство. Поэтому он ещё в 1804 г. обращался с просьбой к Государю о назначении его в Крым, как для миссионерских занятий, так в особенности для того, чтобы там на деле показать, «каким образом можно обратить дикие степи в хлебородные поля и завести везде правильную систему полевого хозяйства». «Сию опустошенную страну сам Бог предназначил для того, чтобы священнослужением в ней я запечатлел остаток дней моих», — писал он Государю снова в 1805 г., отказываясь при этом от жалованья за этот труд.

Государь успокоил Самборского, пожаловав ему бриллиантовые знаки ордена Святой Анны при особом милостивом рескрипте и велел переселиться в Санкт-Петербург, где ему дано было обширное помещение в Михайловском замке, в котором ему дозволено было также устроить для себя церковь из подвижной церкви, в которой Самборский священнодействовал в Вене, с иконами, принадлежавшими лично великой княгине Александре Павловне и с убранством «из её царственных одежд», купленных Самборским после её кончины «на публичной продаже». В 1806 году через графа Н. И. Салтыкова ему был пожалован малый мальтийский крест.

Однако в 1807 году он снова проживает в своей Стратилатовке; в 1809 году мы находим его в Крыму, в Симферополе и Евпатории, среди греков, о которых он пишет Голицыну: «Не могу довольно описать их сердечных движений и пламенеющих молений о благочестивейшем Государе, на которого они надеются, что Бог избрал его для их избавления». В 1812 году он возвратился в столицу, где и провёл последние годы своей жизни, почти не сходя с одра болезни. По удалении своём от службы в 1804 году он получал пенсию всего 11260 руб. (в том числе — 7600 руб. из Кабинета государя и 2000 руб. от Венгерского палатина).

Дочь Самборского, Софья Андреевна, была женой первого директора Императорского Царскосельского Лицея Василия Федоровича Малиновского. Воспитанники Лицея хорошо знали Самборского, не раз навещали его и дарили ему свои рисунки.

По смерти его, согласно его предсмертной просьбе, его двум дочерям и внукам оставлена была пенсия из Кабинета Его Величества и кроме того им предоставлено было пользоваться по смерть его квартирой в Михайловском замке. Кроме того, семейству Самборского был прощён долг земельному банку (36000 руб.), «нажитый, как писал Самборский в предсмертном письме Государю, не роскошью и мирскою суетностию, но приобретением общего блага». Похоронен на Большеохтинском кладбище; захоронение не сохранилось.

Между прочим Самборский, со времени возвращения из Англии, состоял членом Императорского Вольного Экономического Общества. Любопытно, что и по переселении в Россию Самборский не переставал ходить в светской одежде, стричь волосы на голове и брить бороду и усы, на что им испрошено разрешение Государя.

Из сочинений его известны лишь относящиеся к агрономии: «Описание практического земледелия», М. 1781 г., и «Сельское хозяйство», издававшееся еще в сороковых годах.

Оценка личности

В продолжение 15 лет Самборский находился при Александре І, и не только был его законоучителем, совершал для него богослужения, был его духовником, но часто делил с ним время его досугов, делал вместе с ним прогулки, бывал у него, как домашний человек в свободное от занятий время. Уже это одно даёт основание предполагать, что он имел большое влияние на Александра, на его развитие и характер мировоззрения. Известная христианская религиозность Александра, выразившаяся с особенною силою в идее Священного Союза, не могла быть плодом влияния кого-либо другого, кроме Самборского.

Доселе даже в специальных биографиях Александра І имя Самборского едва лишь упоминается. И то, что говорится о Самборском в некоторых сочинениях об эпохе Александра, носит характер пристрастия и односторонности. В основу этих неблагоприятных суждений о Самборском обыкновенно полагается свидетельство квакера Греллье: «воспитатели, приставленные к Александру, отличались известными достоинствами, но это не были верующие христиане [то есть верующие по-квакерски], первоначальное его воспитание не сообщало ему религиозной настроенности; хотя он имел обыкновение, согласно правилам греческой церкви, утром и вечером читать известные молитвы, но это ему не нравилось»; хотя в этих словах Греллье имя Самборского даже не упоминается, а говорится о «воспитателях», на которых жалуется в своих письмах и Самборский, как на лиц, парализовавших его уроки религии, М. Я. Морошкин («Иезуиты в России», т. II, стр. 25) прямо относит этот отзыв именно к нему и утверждает, что влияние Самборского на будущего царя ограничивалось только изучением краткого катехизиса, сочинённого для сельских школ, и формальным исполнением церковных обрядов, без всякого знания их смысла и значения:

Подробнее эти же суждения о Самборском развивает господин Надлер в специальном сочинении «Император Александр и идея Священного Союза»:

Ряд благоприятных суждений о Самборском начинает барон Корф: в «Жизни Сперанского» он называет Самборского человеком «весьма замечательным по высоким качествам». Г. Шумигорский считает Самборского одним из образованнейших людей своего времени, несмотря на близкое знакомство с философией своего времени и долгое пребывание за границей сохранившим веру в христианство и оставшимся вполне преданным православной церкви и русскому народу. (Русский Архив, 1891 г., кн. II. стр. 311). Новейшие материалы, изданные уже после появления суждений о Самборском барона Корфа и Шумигорского, как нельзя более подтверждают эти суждения.

Насколько ученым богословом был Самборский, для окончательного суждения о том хотя пока и нет достаточных данных, но всё-таки следует знать, что он был лучший ученик лучшего богослова своего времени, Самуила Миславского, и целой плеяды знаменитых профессоров Киевской Академии; что — лучший, видно из того, что он был поставлен во главе своих товарищей, вместе с ним отправленных в Англию. Хотя в своём автобиографическом показании, данном Св. Синоду, он сам выражается, что «отчасти слушал богословие», но это «отчасти» правильнее понимать не в том смысле, что он слушал лишь часть богословия, а в том, что богословие составляло в полном составе часть прослушанного им академического курса. Богословских сочинений (если не считать его перевода на английский язык «Чина венчания в православной церкви», оставшегося ненапечатанным, сделанного им специально для своей невесты, и перевода на русский язык с немецкого сочинения «Об исповеди», также не изданного) Самборский не написал потому, что, находясь в Англии, всё своё время безраздельно должен был посвящать, как он пишет императору Александру, для выполнения практических обязанностей, на нём лежавших — руководства не только его товарищей, прибывших с ним для изучения агрономии, но и всех русских деловых людей, приезжавших из России с образовательными целями, которым руководство знающего человека было необходимо в малоизвестной стране и которого этим людям не у кого было найти в то время, кроме него.

О твёрдости же его религиозно-православных убеждений и о преданности его православной церкви в новейшее время имеются свидетельства самые решительные. В Англии именно он имел хорошую школу борьбы за православие, как видно из его неоднократных упоминаний в письмах к Александру I о «суеверии [суеверием он постоянно называет деизм, в то время господствовавший в Англии, может быть и масонство, а также материализм и вообще неверие], противящемся Богу и его помазанникам, о страшном, немилосердном суеверии, горькие плоды которого он вкушал, но против которого боролся всеми силами, не щадя живота своего». Не мог он, человек интеллигентный, не входить в более или менее в соприкосновение с областью жизни внерелигиозной того времени в Англии, но из своего знакомства с этою областью он вынес для себя отрицательное отношение к этим доктринам и боролся с ними, защищая принцип религиозно-церковный.

Об уроках собственно закона Божия, преподанных великим князьям и княжнам, ныне имеются самые подробные и точные сведения в двух «донесениях» о том самого Самборского и в речи его на экзамене по Закону Божию великой княжне Александре Павловне. Действительно руководством по Закону Божию для наследника был предписан Самборским «краткий катехизис», составленный для народных школ; но из названных документов видно, что законоучитель отнюдь не стеснялся им, имея его лишь программой своего курса; что великим княжнам Самборский преподавал по руководству «катехизиса пространного»; что его курс Закона Божия обнимал всю систему христианского Богословия, не опуская ни одного из догматов православной церкви; затем ученики читали по главам Евангелие и вообще книги Нового Завета в выдержках, изданных для народа, с переводом со славянского на русский. На первом плане у него стояло учение о Боге, как Творце мира, всемогущем и всеблагом, что законоучитель пояснял рядом примеров из окружающего мира, стараясь возбудить и развить в учащихся самую главную обязанность христианина — любовь к Богу. Затем, изображая видимый мир и его творения, а также показывая в судьбах мира и человечества пути Божественного Провидения, законоучитель старался развить в учащихся вторую главную христианскую обязанность — любовь к ближнему. Вообще на первом плане в его уроках было нравственное христианское учение, — «с наблюдением, чтобы непорочные души были предохранены от всяких предубеждений и земных школьных умствований».

Затем следовали богословские положения, в вопросах и ответах, с чтением книги Деяний и Посланий апостольских. Тот и другой курс — великим князьям и великим княжнам — заканчивался церковною историею, изложение которой имело целью показать, что греко-российская церковь не была пременяема и ныне премениться не может, и рождённые в ней должны оставаться в ней тверды и непреложны до последнего издыхания. «Подвигом добрым подвизался, против суеверия, противящегося самому Богу и помазанникам». «Выше и драгоценнее самой жизни моей поставляю, возвестить любезнейшему отечеству, что их высочеств сердца суть расположены ко всякой благостыне, что угодно есть пред Богом».

Как личность, Самборский особенно хорошо и подробно обрисовывается в письме его к главному воспитателю князю Н. И. Салтыкову, писанном ещё в самом начале его законоучительства — в 1788 г. Письмо начинается изложением понятий автора о современном положении вещей в России, что сделать он считает необходимым потому, что воспитание Александра Павловича, вверенное ему, Салтыкову, и под его начальством в числе других и законоучителю, есть дело, в котором оба они должны будут дать строжайший отчёт перед отечеством и перед страшным Судиею. О самом себе Самборский замечает, что он счёл себя обязанным замкнуться в себя: «с людьми обращаюсь из единой точию благопристойности, провождаю жизнь уединенную и по настоящим темным обстоятельствам довольно осторожную, не вхожу ни в какой союз доверенности», — и то, что изложить ниже, заимствует «от народного гласа, который можно слышать на стогнах, на распутиях, на торжищах». Здесь он везде слышит вольноглаголание всеобщее, замечает

Из всего этого автор письма заключает, что уже исполнилась мера Божия милосердия и наступило время Божия правосудия, актом которого автор считает продолжающуюся еще войну (1788 г.).

О своем влиянии на воспитанника Самборский даёт такое замечательное свидетельство:

Заканчивая это замечательное письмо, которым «сложил славной души зело угнетавшее ее бремя», Самборский обращается к своей всегдашней любимой теме — к заботе о всяческом благе народа, а также просит об устройстве училищ для народа. В деятельности Самборского, не имеющей непосредственного отношения к его законоучительству, особенно выдаются его заботы о славянстве и о простом народе. В Буда-Пеште он сблизился с тогдашними главными сербскими деятелями и, разделяя их надежды на освобождение сербов от австрийского и турецкого ига, не раз брал на себя ходатайство перед русским правительством о заступничестве России за сербов, сначала через князя Чарторижского, которому писал о том трогательное и убедительное письмо, с приложением подробной записки о состоянии православного сербского населения под властию Турции и Австрии, составленной православным сербским митрополитом Стефаном (Стратимировичем). Записка эта была представлена в 1804 г. императору Александру. В 1808 г. он лично от себя обращался с таким же ходатайством к своему бывшему ученику в особом письме на его имя; а также неоднократно и в письмах последующего времени. В 1809 г., в письме по поводу мира со Швецией, Самборский говорит:

По другому письму его к императору Александру и пребывание великой княгини Александры Павловны в Венгрии было и залогом защиты и душевным утешением миллионов единоверных нам сербов; да и последователи лютеранства, реформатства и католичества считали её залогом избавления сербов от австрийского ига. Сами король и палатин венгерские, по словам Самборского, поддерживали её в чувствах любви к соплеменникам, внушённой и развитой в ней её любимым и особенно чтимым законоучителем. Хлопоты и ходатайства Самборского о славянах остались тщетными. Но все-таки, как известно, император Александр посетил и южную Чехию и Угорскую Русь, хотя это посещение не имело последствий для улучшения положения православных в Австрии, тем более — в Турции. Из писем Самборского к императору Александру и князю Голицыну видим, что предметом особенной заботливости Самборского было также улучшение быта помещичьих крестьян в России и народное образование. Вообще Самборский вёл обширную переписку со многими выдающимися деятелями того времени. В собрании его бумаг имеются весьма приветливые и любезные письма к нему от Потёмкина, Безбородко, Салтыкова, Кочубеев, Чарторижского, Чернышёвых, Кутузова, Панина, Ливена, Сперанского, Трощинского, Е. Р. Дашковой, Н. С. Мордвинова, Демидова, Ягужинского, Коновницына, Траверсе, и других видных людей того времени.