Энгельсина Сергеевна Чешкова

Дочь наркома земледелия Бурят-Монгольской АССР А. А. Маркизова. Супруга советского и российского востоковеда М. А. Чешкова. В первом браке — супруга советского востоковеда-индолога Э. Н. Комарова, мать российского психолога Л. Э. Комаровой, невестка советского архитектора Л. К. Комаровой.

В детстве Энгельсина (Геля) Маркизова стала известна после встречи 27 января 1936 года с Секретарем ЦК ВКП(б) И. В. Сталиным, что было запечатлено на фотографиях, широко использовавшихся в советской пропаганде как символ благодарности «за счастливое детство».

Биография

Геля родилась в 1928 году в бурятской семье потомка крестьян, участника Гражданской войны (служившего в РККА), бурят-монгольского советского партийного и государственного деятеля Ардана Маркизова, с 1936 года ставшего наркомом земледелия Бурят-Монгольской АССР и Вторым секретарем Бурят-Монгольского обкома ВКП(б). Мать — Маркизова Доминика Фёдоровна. Девочка была названа в честь теоретика коммунизма Фридриха Энгельса. Через два года после рождения Гели в семье, проживавшей в городе Улан-Удэ в доме по улице Сталина, родился её младший брат Владилен (назван в честь В. И. Ленина). В большом доме Ардановых была большая библиотека. Дача А. А. Маркизова соседствовала с дачей наркома финансов Бурят-Монгольской АССР Б. Б. Базарона, дети которого дружили с Гелей.

Встреча со Сталиным

В начале 1936 года Геля находилась у матери — студентки Московского медицинского института — в Москве. В это время руководство СССР принимало делегации советских республик. В январе 1936 года отец Гели Маркизовой был одним из руководителей делегации от Бурят-Монгольской АССР, прибывшей в Москву на общесоюзный слет колхозников (по другой версии — на приём в честь рабочих БМАССР). Энгельсина Чешкова в 2003 году рассказывала: «Папа как-то пришел домой и сказал, что они пойдут на прием к Сталину. <…> я сказала, что я тоже хочу, чтобы папа меня взял к Сталину. Папа сопротивлялся и сказал, что „Ты не член делегации“ и „Кто тебя туда пустит“. <…> мама настояла на этом. Она сказала: „Почему бы тебе не взять её“. <…> Мама купила очень хороших два букета.». Так, 27 января вместе с отцом и матерью девочка присутствовала на встрече с руководством ВКП(б) и СССР в Кремле. Из высшего руководстав страны на встрече, кроме Сталина, в частности, были Председатель Президиума ЦИК СССР М. И. Калинин, Председатель СНК СССР В. М. Молотов, Нарком обороны СССР К. Е. Ворошилов. Спутником семьи Маркизовых был также инициатор и организатор поездки бурят-монгольской делегации Первый секретарь Бурят-Монгольского обкома и член Центральной ревизионной комиссии ВКП(б) М. Н. Ербанов. В составе делегации были доярки, чабаны, заведующие животноводческими фермами, председатели колхозов, директора совхозов, представители культуры и искусства, партийно-советские работники (всего 67 человек). Среди них Председатель СНК БМАССР Д. Д. Доржиев, писатель Х. Н. Намсараев, будущий народный артист РСФСР Ч. Г. Генинов, будущий заслуженный деятель искусств РСФСР Ц. С. Сампилов и др.

Большинство членов делегации было награждено орденами СССР. Высший орден СССР — Орден Ленина — получили М. Н. Ербанов, Д. Д. Доржиев, а также доярка колхоза «Заветы Ильича» Агафья Григорьевна Мясникова; Орден Трудового Красного Знамени — 15 человек, «Знак Почёта» — 32, «Красной Звезды» — 1.

Российский общественный деятель Л. М. Алексеева в своих мемуарах вспоминает, что, по рассказам Энгельсины, её отец договорился, что она «в нужный момент преподнесёт цветы» Сталину и маршалу К. Е. Ворошилову.

В интервью белорусскому режиссёру А. И. Алаю в 2004 году Энгельсина Сергеевна рассказала об этом событии: «Нарядили меня очень красиво — мама купила мне новую матроску и дала туфельки, которые папа, конечно, забыл мне сменить. Я потом так и стояла в президиуме в валенках. Когда мы подошли к Кремлю, папа очень волновался, но часовой сказал, что детей без пропуска пускают. Мы зашли в зал, все расселись за столики. И тут начались выступления колхозников. Эти бесконечные речи продолжались очень долго. Мне было страшно скучно.» Выступающие члены делегации — передовики, писатели, военные БМАССР — на бурятском языке говорили о достижениях в сельскохозяйственном производстве, слова благодарности руководителям ВКП(б) и правительству СССР. Геля сидела на первых рядах у президиума.

С речью на приёме выступил Ербанов: «История бурят-монгольского народа полна кошмарных страниц. Мы имеем много фактов, когда бурят-монголы посылали своих представителей к царским чиновникам, генералам и к самому царю, ища правды и защиты. На это собирались большие народные деньги, писались челобитные. Но все эти челобитные оставались без ответа…».

Э. С. Чешкова рассказывает: «Я терпела-терпела, а потом встала и пошла…». Это произошло во время выступления колхозницы Аржутовой. На вопрос встретившегося на пути девочки наркома земледелия СССР Я. А. Яковлева «Ты куда идешь?» (по другой версии этот вопрос задал ей Секретарь ЦК ВКП(б) А. А. Андреев) Геля ответила «К Сталину!» и сказала, что ей нужно вручить цветы товарищу Сталину, на что получила ответ: «Ну иди, иди…».

По словам Энгельсины Сергеевны, Сталин сидел к ней спиной, но сидевший рядом Я. А. Яковлев (по версии Алексеевой это был член Политбюро ЦК ВКП(б) К. Е. Ворошилов) похлопал его по плечу и сказал: «К тебе пришли». Сталин обернулся, сказал «Привет», взял оба букета цветов (один из которых Геля предполагала вручить Ворошилову) и поставил девочку на стол президиума. «Девочка хочет сказать речь», — объявил Ворошилов, на что Геля «выпалила»: «Это вам привет от детей Бурят-Монголии». В ответ на просьбы наблюдавших за сценой гостей: «Поцелуй его, поцелуй», — девочка поцеловала Сталина, на что присутствующие разразились аплодисментами. Этот момент был запечатлён множеством присутствующих фотографов и кинохроникёров. Энгельсина Сергеевна вспоминала: «Помню ощущение счастья от того, что оказалась на руках у Сталина.» В интервью в 1995 году Э. С. Чешкова вспоминала: «У меня не было ощущения, что… вот я вижу какого-то совершенно небожителя, великого человека. Просто… но какое-то счастье у меня присутствовало. Я чувствовала, что делаю что-то необыкновенное.»

После приёма в Кремле делегатам вручили подарки от Советского правительства, а колхозам, представленным на приёме, дали по грузовому автомобилю. Делегаты преподнесли руководителям партии и правительства национальные халаты, костюмы, ножи и трубки. Общавшаяся с Энгельсиной Сергеевной Л. М. Алексеева пишет: «Геля гордо сидела на сцене. Услышав слово „подарок“, она громко спросила: „А мне будет подарок?“ — что заставило всех притихнуть» (в интервью А. Алаю Чешкова говорила, что вопрос о подарке она задала своему отцу). Через некоторое время из президимума «начали кричать»: «Геля! Геля! Подойди сюда!». Геля подошла к президиуму; у Молотова в руках была красная коробочка. Сталин спросил у девочки: «Что ты хочешь получить в подарок — часы или патефон?». Геля попросила и часы, и патефон. Сталин взял коробочку у Молотова («Дай я сам.») и открыл её. Внутри были золотые часы с золотым браслетом. Сталин поинтересовался у Гели, нравятся ли они ей, на что девочка ответила утвердительно. «Ну, а патефон ты не донесешь», — произнес Сталин. «Я позову папу», — ответила Геля. На этой встрече Ардан Маркизов уже получил в подарок один патефон. Теперь он снова поднялся на сцену за другим патефоном с набором пластинок. На часах было выгравировано: «От вождя партии И. В. Сталина Геле Маркизовой. 27.1.36 г.»; и на металлической пластинке, прикрепленной к патефону: «Геле Маркизовой от вождя партии И. В. Сталина. 27.1.36 г.» (все эти вещи ещё до распада СССР стали экспонатами Музея Революции, где Энгельсине Сергеевне обещали создать стенд, посвященный её отцу). Кроме того, Сталин вручил Геле памятную медаль с надписью «От Вождя партии Сталина Геле Маркизовой».

Данное событие было запечатлено в кинохронике («1936 г. Прием делегатов Бурят-Монгольской делегации в Кремле»).

На следующий день (по другой версии 30 января) газеты, среди которых гезета «Бакинский рабочий», опубликовали фотопортрет Гели со Сталиным, сделанный «официальным фотографом Кремля» М. М. Калашниковым, с надписью «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!». В течение всего дня Геля ходила по гостинице с газетой в руках и, показывая её каждому, кто ей встретится на пути, повторяла: «Смотрите, это я». Ставшей знаменитой девочке приносили подарки, и комната гостиницы, в которой остановилась семья Маркизовых, как вспоминает сама Энгельсина Сергеевна, «была просто заставлена игрушками…». Через несколько дней, 1 февраля 1936 года, отец Гели был награждён орденом Трудового Красного Знамени «за перевыполнение государственного плана по животноводству и за успехи в области хозяйственного и культурного строительства».

Энгельсина Сергеевна вспоминает: «Возвращение в Улан-Удэ было триумфальным — встречали меня, как впоследствии космонавтов. Приглашали во все президиумы. Я была очень популярной в течение полутора лет…» Геля вскоре стала кумиром советских школьников. В это же время сильно возросла продажа матросок, а стрижка «под Гелю» стала популярной среди советских детей.

Гибель родителей

В ноябре 1937 года, когда Геле было полных 8 лет, её отец — член ЦИК СССР, нарком земледелия Бурят-Монгльской АССР, Второй секретарь Бурят-Монгольского обкома ВКП(б) — был арестован по обвинению в участии в контрреволюционной панмонгольской организации и проведении контрреволюционной шпионско-диверсионной работы. Одним из поводов к арестам Маркизова и других руководителей БМАССР стал мор скота, прокатившийся в летний сезон 1937 года на сельхозугодиях республики. Тогда пало 40 тысяч голов молодняка.

В секретном Спецсообщении от 15 ноября 1937 года наркома внутренних дел СССР Н. И. Ежова Секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину с приложением копии телеграммы наркома внутренних дел БМАССР В. А. Ткачева Ежов просит дать санкцию на арест Доржиева, Дампилона и Маркизова. В телеграмме Ткачева на имя Ежова, в частности, утверждалось, что по Бурятии «вскрывается контрреволюционная подпольная панмонгольская шпионско-повстанческая организация». Согласно телеграмме, по делу было арестовано 142 человека, в том числе: «наркомов — 5, секретарей райкома ВКП(б) — 7, председателей районных исполкомов — 5, сотрудников НКВД — 3, работников республиканской организации — 54, кулаков и лам — 68». По показаниям арестованных в панмонгольскую организацию кроме А. А. Маркизова входили: М. Н. Ербанов (бывший спутником Маркизовых на встрече со Сталиным), Д. Д. Доржиев — бывший председатель СНК БМАССР, И. Д. Дампилон — бывший председатель БурЦИКа, а также научные работники в Ленинграде, среди которых также был член-корреспондент Академии наук СССР Ц. Ж. Жамцарано. В телеграмме утверждалось, что «организация охватила все основные участки народного хозяйства Бурятии, создав в ряде районов повстанческо-диверсионные филиалы. Ряд участников организации были связаны с японской разведкой. <…> Аресты продолжаю. Проходящие по показаниям как активные участники центра и организации Доржиев <…>, Дампилон <…> и Маркизов <…> давно исключены из партии, сняты с работы, все они члены ЦИК СССР. Прошу в целях разворота следствия телеграфно санкционировать их арест».

В постановлении о предъявлении обвинения и избрании меры пресечения от 17 ноября 1937 года, подготовленным оперуполномоченным НКВД БМАССР младшим лейтенантом госбезопасности Бюраевым, в частности, значится, что Маркизов А. А. «достаточно изобличается» в том, что «является участником контрреволюционной панмонгольской организации и проводил контрреволюционную шпионско-диверсионную работу». Данным постановлением Маркизов был привлечён в качестве обвиняемого по ст. 58-1 «а», 58-9, 58-11 УК РСФСР. «Мерой пресечения способов уклонения от следствия и суда» было избрано «содержание под стражей в Улан-Удэнской тюрьме» (см. фото фрагмента постановления).

В обвинительном заключении органов НКВД СССР, с которыми впоследствии познакомилась Энгельсина Сергеевна, значилось:

Согласно позиции внучки Энгельсины Сергеевны — искусствоведа Дарьи Андреевой, её прадеда — А. Маркизова «… арестовали по обвинению в организации антисоветского пан-монгольского заговора, целью которого был срыв посевной и использование колхозных лошадей для организации сабельных рейдов в тылы Красной Армии.»

В январе 1938 года Геля в последний раз видела отца около республиканского здания НКВД, недалеко от которого находился дом Маркизовых.

Верившая в то, что её отец «никакой не японский шпион, не враг народа», Геля под диктовку матери написала письмо Сталину. В этом письме, к которому она приложила фотографии с памятного приема, Геля писала, что её отец — «пламенный большевик, преданный партии и лично товарищу Сталину, он воевал в Гражданскую войну и помогал организовать Бурят-Монгольскую республику». Ответа не последовало. Ардан Маркизов был признан виновным и приговорён к расстрелу. 14 июня 1938 года приговор был приведён в исполнение.

Мать Гели вскоре после потери отца была арестована, заключена в тюрьму и через год была отправлена с дочерью и сыном в ссылку в город Туркестан (Южно-Казахстанская область Казахской ССР). Подаренные Сталиным граммофон и часы Геля всегда возила с собой. В 1995 году Энгельсина Сергеевна утверждала: «Моя судьба мало кого интересовала. Выезд в ссылку с мамой — это было какое-то спасение».

В ссылке Доминика Фёдоровна каждую неделю отмечалась в органах НКВД, где она пыталась запрашивать информацию о судьбе мужа. По словам Э. Чешковой, её матери отвечали, что Ардан Маркизов был «арестован на 10 лет без права переписки».

В Туркестане Доминика Фёдоровна работала в городской больнице детским врачом. На одном из ночных дежурств в возрасте 32-х лет (к этому времени Маркизовы жили в Туркестане два года) она была найдена мёртвой. По одной из версий она покончила жизнь самоубийством. По другой версии, которой, в частности, придерживается сотрудница общества «Мемориал» М. Волкова, мать Гели была «убита при загадочных обстоятельствах, власти это преступление даже не расследовали». По словам самой Энгельсины Сергеевны, она знакомилась с делом её матери, хранящемся в архивах ФСБ России. По её утверждению, в одном из обнаруженных документов — запросе «начальника НКВД Туркестана» на имя народного комиссара внутренних дел СССР Л. П. Берии — значится: «Здесь находится ссыльная Маркизова, которая хранит подарки от Сталина и пять портретов её дочери с вождем. Что делать?». Написанную сбоку синим карандашом фразу «Устранить» Энгельсина Сергеевна приняла как подтверждение того, что её мать не покончила с собой: «мне стало ясно, что она не покончила с собой — она просто была устранена, убита. С перерезанным горлом её нашли в больнице».

Примечательно, что в одном из своих интервью, опубликованном в 2003 году в правительственной «Российской газете», писатель Анатолий Приставкин сообщает сведения, противоречащие словам Энгельсины Сергеевны, которые она сообщила режиссёру А. Алаю. На вопрос корреспондента Ядвиги Юферовой: «Говорят, вы успели записать историю жизни Гели Маркизовой, той самой девочки, которую Сталин держал на руках…» А. Приставкин, говоря о судьбе матери Гели, ответил: «мать отравили».

Школа и университет

После смерти матери Геля вместе с младшим братом поехала в Москву, исполняя наказ матери: «Если со мной что-нибудь случится, забирай братика и поезжай в Москву — к тёте». По другой распространенной в публицистике версии, Геля сначала была определена в детский дом (спецприёмник), и родственники сами её забрали в Москву. Этой версии придерживается внучка Энгельсины Сергеевны Дарья Андреева: «Моя бабушка прошла через детдома, но к счастью, ее нашли родственники».

Как утверждает дочь Энгельсины Сергеевны Лола Комарова, в то время тётя, которая была лишь на 12 лет старше Гели, в Москве жила со своим мужем Сергеем Дорбеевым. Супруги удочерили Гелю и дали ей новую фамилию (Дорбеева) и отчество (Сергеевна). С новой фамилией и отчеством Геля пошла в школу, расположенную во дворе своего нового дома. В школе учителя и ученики знали о том, что именно эта девочка запечатлена на плакатах со Сталиным. Энгельсина Чешкова рассказывала: «И первое, что я увидела на лестнице, — это огромный портрет девочки со Сталиным. Скорее всего тётя нечаянно проговорилась директору, что это я. Началось настоящее паломничество детей — все хотели на меня посмотреть.» Лола Эриковна предполагала: «Может, мама и сама тогда проболталась. Она по натуре своей не была скрытным человеком». В то же время писатель А. Приставкин в 2003 году, рассказывая о своей беседе с Энгельсиной Сергеевной, утверждал: «Она мне рассказывала, как сидела в школе под типовым портретом и боялась, что её узнают и с ней тоже расправятся».

По утверждению Л. Э. Комаровой, удочеривший Гелю Сергей Дорбеев был сотрудником аппарата НКВД СССР «на какой-то мелкой должности, вроде завхоза» и уволился «ради Гели».

Вскоре Энгельсина Дорбеева переселилась в Йошкар-Олу, где жила её двоюродная сестра Гета (Церима). В это время йошкар-олинский стадион «Спартак» был украшен огромным плакатом, в котором были изображены Геля и Сталин. В 1947 году она поступила в Марийский государственный педагогический институт. В Йошкар-Оле Энгельсина Дорбеева входила в кружок молодых людей, среди которых был Юрий Николаевич Башнин, впоследствии — доцент кафедры литературы Карельского педагогического института, кандидат филологических наук. Юрий Башнин вспоминал: «Я познакомился с Гелей в 1947 году в Марийском государственном пединституте, куда мы почти одновременно поступили, только на разные факультеты. Я, мой друг Виталий, Энгельсина, её двоюродная сестра Гета (Церима) и еще несколько парней и девушек составили прекрасную компанию, где установились тёплые и доверительные отношения». Друг Башнина — Виталий Бондаревский (впоследствии учёный-историк) — был «влюблён» в Энгельсину, но она на его предложение ответила отказом.

В 1948 году Энгельсина Дорбеева поступила на исторический факультет МГУ (отделение «Востоковедение»), где училась вместе с дочерью Председателя Совета Министров СССР И. В. Сталина Светланой Сталиной. Энгельсина Сергеевна вспоминала: «Мы учились на одном факультете. Я знала, что она — дочь Сталина. А она знала, что я — та девочка, которая была на приеме у её отца. Но сблизиться мы с ней не пытались. Если наши отцы — враги, как же мы можем с ней общаться…».

По словам сына Энгельсины Сергеевны, когда умер Сталин, «мать плакала». По словам самой Энгельсины Сергеевны: «Все плакали. У меня была восьмимесячная дочь, и я сожалела, я думала — вот умер Сталин, — и она его никогда не увидит.»

Взрослая жизнь

После окончания университета Энгельсина Дорбеева была в дружеских отношениях с будущим деятелем диссидентского движения в СССР Людмилой Алексеевой, которая училась на историческом факультете МГУ с 1945 года. У них была общая подруга — Лида Фурсова, с которой Энгельсина дружила ещё будучи студенткой. Алексеева Л. М. описала эту дружбу в мемуарах, опубликованных в 2006 году. В них описывается, как она, Лида Фурсова и Энгельсина посещали ресторан «Прага»: «Расположенная в начале Арбата, в десяти минутах ходьбы от Ленинской библиотеки, она стала нашим любимым местом. Мы частенько заходили сюда днём. Заказывали салат, кофе с тортом и часа два разговаривали о своих делах и поклонниках, не забывая в то же время флиртовать с официантом. <…> Забавно было наблюдать, с каким нескрываемым интересом посматривают посетители на изящную темноглазую Гелю. Она была из тех красавиц, чьё присутствие в ресторане заставляет и мужчин и женщин нечаянно ронять вилки».

По информации, которую сообщает российский писатель Кир Булычёв, после университета Энгельсина Сергеевна работала в школе. В будущем она также преподавала русский язык в университете, работала в МИД СССР, Институте востоковедения АН СССР, Библиотеке им. В. И. Ленина.

Вскоре Энгельсина Дорбеева вышла замуж за советского культурного атташе в Индии Эрика Наумовича Комарова (впоследствии — востоковед-индолог). Свекровью Энгельсины Сергеевны стала советский архитектор Л. К. Комарова. Вместе с мужем Энгельсина Сергеевна работала в Индии, оказывалась в компании с премьер-министром Индии Джавахарлалом Неру и посещавшим Индию Первым секретарём ЦК КПСС Н. С. Хрущевым, министром культуры СССР Е. А. Фурцевой, фотографии с которыми были опубликованы во множестве газет. От этого брака родилась дочь — Лола Эриковна Комарова, впоследствии российский учёный-психолог. В 1989 году Лола Эриковна родила Энгельсине Сергеевне внука — Арсения Лопухина.

В 1960-х годах Энгельсина Сергеевна вышла замуж во второй раз — за советского учёного-востоковеда М. А. Чешкова, с которым — до 2004 года — она прожила около 40 лет. От этого брака у Энгельсины Сергеевны родился сын Алексей. Проживая в Москве с мужем, сыном и другими родственниками, работала в Институте востоковедения АН СССР.

Своей подруге Людмиле Алексеевой она обещала рассказать всю свою историю, о чём Алексеева напомнила ей в 1976 году, когда готовился выпуск самиздатского журнала «Память». Но тогда Энгельсина Сергеевна отказалась («Еще не время»).

В годы Перестройки историей Гели Маркизовой интересовался немецкий журналист. В июле 1988 года Энгельсина Сергеевна дала интервью корреспонденту газеты «Труд».

Энгельсина Сергеевна знакомилась с уголовным делом отца. В 1995 году в своём интервью, при съёмках документального фильма «Энгельсина, дочь наркома», она рассказывала: «Как ни странно, мне очень быстро дали это дело. Это большая папка — 800 страниц. Постановление об аресте, допросы… Меня поразило, что всё было составлено очень грамотно, без единой орфографической ошибки, абсолютно… Но отец — бурят. Он, конечно, был образованным человеком, но не настолько, чтоб писать абсолютно грамотно. И впоследствии я узнала, что эти все признания были написаны одним следователем, который был прислан… И приговор о том, что он признан виновным…».

О судьбе Гели Маркизовой также планировал снять документальный фильм («Сталин и Геля») белорусский кинодокументалист Анатолий Алай, который в 2004 году встретился с Энгельсиной Сергеевной и записал 10-минутное интервью (в другом месте А. Алай сообщает о 40-минутном интервью). Была договорённость о съёмках документального фильма. В интервью «Комсомольской правде в Беларуси» Алай сообщает: «Мы договорились, что она отдохнёт, подлечится, тогда и будем снимать по-серьёзному». По словам А. И. Алая: «Она очень хотела выглядеть на телеэкранах ещё краше и поехала в Турцию подзагореть. Её нашли на шезлонге без движения». 11 мая 2004 года Энгельсина Сергеевна скончалась от сердечного приступа на отдыхе в Анталии, куда она поехала с сыном. Фильм «Геля и Сталин» был доснят уже после смерти Энгельсины Сергеевны. Фильм создавался из спонтанно снятых 40 минут и старых кадров 1950-х годов, которые Алай разыскал в архивах.

Э. С. Чешкова как историк

Работы Чешковой

Э. С. Чешкова специализировалась на истории Юго-Восточной Азии. Как специалист по Юго-Восточной Азии Чешкова, главным образом, изучала историю Камбоджи и, в частности, участвовала в написании статьи о Камбодже (раздел о просвещении) в 3-м издании Большой советской энциклопедии. Среди её работ также:

• Чешкова Э. С. Тезисы к докладу «Отношения Камбоджи с Южным Вьетнамом», конференция научных работников и аспирантов. — М.: Институт народов Азии АН СССР, 1965.
• Чешкова Э. С. Вьетнамо-Камбоджийские отношения в 1-й половине XIX в. — М.: Б. и., 1974.
• Чешкова Э. С. Становление советской историографии Камбоджи // Советская историография Юго-Восточной Азии. — М.: Наука, 1977. — С. 206—234.

Чешкова о Сталине

В 1995 году в интервью кинодокументалистам из Центральной студии документальных фильмов доктор исторических наук Э. С. Чешкова высказала своё мнение о Сталине: «Сталин был генералиссимус. Дети на Мавзолей бегали косяками с портретами… Ведь это постепенно приходило осознание того, что представляет из себя Сталин и его тирания. Это же постепенно шло, потому что поначалу это же был восторг полнейший. Ну а вот сейчас эти ходят с плакатами… Они же боготворят Сталина, забывая, что многие миллионы были уничтожены просто…»

Образ Гели Маркизовой в пропаганде сталинской эпохи

Сюжет фотографии Гели Маркизовой со Сталиным широко использовался в советской пропаганде с конца 1930-х и до 1950-х годов. Как утверждает А. Алай, главный редактор газеты «Правда» Л. З. Мехлис заметил: «Сам Бог послал нам эту буряточку! Мы сделаем её живым символом счастливого детства». Если на фотографии, опубликованной в газете «Правда» 30 января 1936 года, ещё присутствовал М. Н. Ербанов, то на фотографии, вновь опубликованной через несколько месяцев, 1 мая 1936 года, в «Известиях» его изображение было заретушировано. Фотография была также опубликована в газете «Правда» 29 июня 1936 года.

Портреты Гели со Сталиным появлялись на детских праздниках, висели в пионерских лагерях, школах, детских домах, детских садах, дворцах пионеров, иных детских учреждениях, часто публиковались на страницах газет и журналов. Кроме этого, фотография стала основой для плакатов, открыток, а также использовалась в оформлении грамот и коробок конфет кондитерской фабрики «Красный Октябрь». В 1936 году советский скульптор Г. Д. Лавров создал пятиметровую скульптуру «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!» (известна также под названием «Сталин и Геля»), установленную в московском метрополитене в 1944 году на станции «Сталинская». По утверждению Алая, вдова скульптора рассказывала ему, что как только скульптура была готова, было изготовлено три миллиона копий, которые были установлены на школьных дворах, в парках, скверах и иных учреждениях страны. Автором другого варианта скульптуры, в котором был использован сюжет фотографии, был скульптор П. П. Яцыно. Скульптуру Сталина с Гелей из гипса, в частности, изготавливала Калужская скульптурная фабрика, начавшая работать 1 июня 1938 года.

После осуждения отца Гели образовалась ситуация, недопустимая с точки зрения дальнейшего использования образа Гели в пропагандистских целях, — получилось, что на скульптурах Лаврова, воспевающих счастливое детство в СССР, вождь обнимает дочь «врага народа». Пропагандистскими органами было принято решение, что надписи «Сталин и Геля» на постаментах к скульптурам Г. Лаврова следует перебить на «Сталин и Мамлакат». Этим же именем стали называть девочку на плакатах с изображением Гели. Пионерка — участница стахановского движения Мамлакат Нахангова в 1935 году была награждена орденом Ленина; широкую известность в СССР получила её фотография со Сталиным во время встречи в декабре 1935 года в числе передовых колхозников южных республик СССР. Как утверждает Алай, вдова Г. Д. Лаврова — В. П. Лаврова — рассказывала, что «Мамлакат даже приводили в мастерскую к её мужу». Как отметила дочь Энгельсины Чешковой Л. Э. Комарова: «И у матери, и у Мамлакат был монгольский разрез глаз. А то, что Мамлакат к этому времени было уже 13 лет, — тоже не беда. Можно сказать, что со Сталиным Нахангову сфотографировали в раннем детстве». По словам Дарьи Андреевой, «Гелю вымарывали из всех изображений, а на тех, где ее сложно было стереть, переименовывали в Мамлакат Нахангову». Как утверждается в статье А. Гнединской, беседовавшей с А. И. Алаем, после интервью Алаю Энгельсина Сергеевна позвонила Мамлакат Наханговой, «чтобы расставить все точки над „i“. Но разговора не получилось». Мамлакат Акбердыевна общаться не захотела.

Плакаты с изображением Гели со Сталиным продолжали печататься и расходиться по всему СССР и после ареста отца Гели. В 1947 году художник Николай Жуков создал плакат «Окружим сирот материнской лаской и любовью!», в оформлении которого была использована фотография Гели со Сталиным. Как пишет А. Шклярук: «В 1947 году Н. Жуковым был выполнен великолепный плакат, пропагандировавший усыновление семьями детей, потерявших родителей. На плакате художник изобразил свою жену и старшую дочь. Портрет И. Сталина с шестилетней Гелей Маркизовой на руках на стене комнаты напоминал всем об отеческом отношении вождя к детям».

Скульптура с Гелей под названием «Сталин и Мамлакат», в частности была установлена в сквере на улице Пушкинской в городе Туле напротив школы № 8. Плакат был размещен на стене Центрального детского театра в Москве. В 1937 году большой плакат с Гелей и Сталиным был установлен на территории пионерского лагеря «Артек». В бывшем Мемориальном музее И. В. Сталина в Иркутске, хранилась одна из копий скульптуры. Скульптура «Геля и Сталин», в частности, сохранилась на одной из улиц грузинского города Гурджаани.

Немецкий исследователь, научный сотрудник Института Макса Планка (Берлин, Германия) Ян Плампер пишет: «до начала Второй мировой войны широкое распространение получили изображения Сталина с маленькими девочками нерусского происхождения — такими, как Геля Маркизова из Бурят-Монголии или Мамлакат Нахангова из Таджикистана. В соответствии со своим образом отца Сталин „целовал детей <...>“. <...> Мало кто с таким успехом укреплял образ Сталина-отца, эксплуатировавшийся в рамках „мифа о великой семье“ советских народов, как несовершеннолетние девочки нерусской национальности, поскольку именно их отделяла от „отца“ максимальная дистанция: принадлежа к „слабому полу“ и будучи родом из „отсталых“ республик, они являлись идеальными антиподами Сталина.»

Э. С. Чешкова в документально-публицистическом кино

• 1936, СССР. Кинохроника «1936 г. Прием делегатов Бурят-Монгольской делегации в Кремле». В музейном фонде Музея им. М. Н. Ербанова в Бурятском аграрном колледже в качестве экспоната числится кинофрагмент «Геля Маркизова».
• 1995, Россия. «Энгельсина, дочь наркома». Режиссёр: О. Базилов. Оператор: В. Горбатский. Производство: Российская Центральная студия документальных фильмов.
• 2001, США. «Величайшие злодеи мира в истории. И. Сталин». Производство Discovery Civilization.
• 2004, Россия, Беларусь. «Сталин и Геля». Режиссёр: А. И. Алай при участии А. Котелевского. Продолжительность фильма — 26 минут. Производство «Беларусьфильм» и Федерального фонда социальной и экономической поддержки отечественной кинематографии

Мифы о Геле Маркизовой

В публицистической литературе об истории встречи Сталина и Гели Маркизовой распространён миф, согласно которому Сталин якобы произнёс по-грузински будто бы присутствовавшему на встрече Л. П. Берии: «Момашоре ег тилиани!» («Убери эту вшивую!»). Версия относится к мифам: маловероятно, чтобы в то время живший в Тбилиси Первый секретарь Закавказского крайкома ВКП(б) Берия 27 января 1936 года присутствовал в Москве (куда он переедет только в 1938 году); фото- и кинохроника встречи также не запечатлели присутствие Берии рядом со Сталиным. Об этой фразе также не упоминает в своих интервью сама Энгельсина Сергеевна. О ложности этой истории говорит и внучка Энгельсины Сергеевны Дарья Андреева: «Говорят, что держа на руках мою бабушку, Сталин сказал Берии „Мамашоры эктилианы“ — то есть, „убери эту вшивую“, но мне кажется, что это уже мифология».