Юрий Владимирович Шевелёв

Биография

Происхождение, детство и юность

Сын обрусевшего немца, генерал-майора царской армии Владимира Шнейдера, во время Первой мировой войны (1916) сменившего свою немецкую фамилию на русскую. Впоследствии погиб на войне.

Мать, Варвара Медер, — наполовину немка, харьковская украинка, воспитывалась в Петербурге.

Юрий был пятым ребенком в семье. Двое умерли младенцами, еще двое — тоже рано. Юрий у матери остался один.

После обучения у Леонида Булаховского в Харьковском университете (кандидатская диссертация в 1939) он преподавал там славянское языкознание (1939—1943). Одним из его студентов был Олесь Гончар.

Великая Отечественная война

После начала Великой Отечественной войны Шевелёв оставался в Харьковском университете, в ожидании развала фронта и победы нацистской Германии и пользуясь освобождением от воинской обязанности, которая автоматически предоставлялась всем доцентам. В то же время к нему обратились сотрудники НКВД с предложением стать сексотом. Шевелёв дал согласие и стал под псевдонимом «Шевченко» доносить на главного редактора украиноязычной газеты «Социалистическая Харьковщина» Файбышенко. Впоследствии Шевелёв объяснял это тем, что знал, что Файбышенко доносил на него и тем, что «Надо было выиграть время до прихода немцев. Это было дело не годов, а дней или недель. За это время я мог ни с кем не встречаться, за исключением Файбышенко…».

Позднее, по мере ухудшения для советских войск положения на фронте, его «бронь» доцента была отменена, он всё же не был был призван в армию из-за неразберихи в харьковском военкомате и отправился в начале октября 1941 г. в эвакуацию на восток. В пути, сославшись на болезнь, Шевелёв отстал от эвакуируемого Университета и вернулся в Харьков, где и встретил войска Вермахта. Сам Шевелёв не скрывал, что он дезертировал.

Находясь в оккупированном Харькове Шевелёв, в силу своего происхождения, мог заявить о себе, как об этническом немце — Фольксдойче, но предпочёл пойти по пути украинского коллаборационизма. Шевелёв вспоминал:

Во время оккупации писал для газеты «Нова Україна», выходившей с 9 декабря 1941 года, под псевдонимами, в частности под псевдонимом Гр. Шевчук. В 1942 году Шевелёв устроился в отдел образования городской управы цензором. Перед первым освобождением Харькова ушёл из города вместе с отступившими оккупантами.

Сохранились противоречивые сведения о взаимоотношениях Олеся Гончара и Юрия Шевелёва в период оккупации. Олесь Гончар был любимым студентом Шевелёва. В конце лета 1941 г. Гончар ушёл добровольцем на фронт. Позднее попал в плен и оказался в лагере для военнопленных «Холодная гора» в Харькове. Немцы отпускали пленных красноармейцев-украинцев, если кто-то за них просил. Узнав, что его учитель в Харькове, Гончар написал ему записку. Гончар всю последующую жизнь считал, что Шевелёв записку получил, но не ответил и ничего не сделал для освобождения своего ученика. Шевелёв утверждал, что записки не получал и услышал о ней через многие годы от самого Гончара.

В эмиграции

В 1944—49 годах Шевелёв проживал в Словакии, Германии, Швеции. В Германии он преподавал в Украинском свободном университете в Мюнхене (1946—1949) и получил докторскую степень там (1949). Он был также вице-президентом литературного объединения МУР (1945—1949). В 1950 году выехал в США.

После переезда в США он работал преподавателем русского и украинского в Гарвардском университете(1952—1954), помощником профессора(1954-1958) и профессором славянской филологии в Колумбийском университете (1958-1977), и президентом Украинской академии искусств и наук (1959—1961, 1981—1986). Он был одним из основателей «Ассоциации Слово — Ассоциации изгнанных украинских писателей». Шевелёв был избран международным участником Национальной академии наук Украины и почётным доктором Альбертского университета, Лундского университета, Харьковского университета и Национального Университета Киево-Могилянской Академии.

Библиография его трудов насчитывает 872 названия. В частности в 1979 году вышла книга «Историческая фонология украинского языка».

12 апреля 2002 года умер в Нью-Йорке. Завещал не провозглашать речей на своих похоронах, потому что это «попытка приуменьшить тяжесть смерти, но смерть не нуждается в этом»