Виктор Иванович Беленко

Биография

Ранние годы

Родился в Нальчике в рабочей семье. После развода родителей в двухлетнем возрасте был оставлен ма­терью и воспитывался у родственников, а затем у отца с мачехой. В 1965 окончил среднюю школу с серебряной медалью. До призыва в армию работал на предприятиях Омска. В течение одного семестра учился в Омском мединституте, одновременно занимался в аэроклубе ДОСААФ.

Служба в Вооруженных Силах

В 1967 году Беленко поступил в Армавирское высшее военное авиационное училище лётчиков, которое успешно окончил в 1971 году. Был направлен на службу лётчиком-инструктором в Ставропольское высшее военное авиационное училище летчиков и штурманов. В служебных ха­рактеристиках и аттестациях на всём протяжении службы в армии характеризовался положительно. Член КПСС. Избирался чле­ном комсомольского и партийного бюро. В 1975 году переведён на Дальний Восток (по его желанию) и получил назначение в истребительный авиаполк 11-й Отдельной армии ПВО (авиабаза Чугуевка (Приморский край)). В должности старшего лёт­чика летал на истребителе-перехватчике МиГ-25П.

Побег из СССР

6 сентября 1976 года в 6:45 Беленко вылетел с аэродрома Соколовка Приморского края для выполнения полётно­го упражнения. В 9:15 японское радио передало, что само­лёт МиГ-25П (бортовой номер — «31»), пилотируемый советским лётчиком Беленко, совершил посадку в аэропорту Хакодате (остров Хоккай­до). Впоследствии японскими властями было сделано официальное уведом­ление, что Беленко попросил политического убежища. 9 сентября он был вывезен в США. Самолёт был разобран, подвергнут детальному изучению японскими и американскими специалистами и возвращён в СССР 15 ноября 1976 года. Использовался в качестве учебного пособия в Даугавпилсском военном училище.

В целях всестороннего изучения его личности были опрошены сто шестнадцать человек из числа родственников и сослуживцев. Собраны данные о состоянии здоровья, взаимоотношениях с командовани­ем и в семье, морально-политических качествах, отноше­нии к советской действительности. При этом данных об изменнических намерениях не поступало. Не было отмечено, чтобы он интересовался уровнем жизни на Западе, в частности американским. Среди своего окружения осуждал бывшего лётчика-ин­структора Армавирского училища Сафронова, перелетев­шего в Иран в 1973 году.

Со слов жены, передач зарубежных радиостанций не слушал сам и не разрешал слушать ей. Запретил перепи­сываться со школьной подругой, которая вышла замуж за иностранца и проживала в Италии.

Вместе с тем стало известно, что Беленко однажды выска­зал недовольство условиями жизни лётного состава, нерег­ламентированным рабочим днём, частой отменой выходных. При этом он говорил, что американские лётчики заняты по службе меньше.

Не были подтверждены муссировавшиеся на Западе различные инсинуации о том, что Беленко до побега был завербован американской разведкой. По-видимому, они были сделаны в пропагандистских целях.

Полученные в ходе оперативного расследования дан­ные в своей совокупности не давали оснований полагать, что Беленко совершил перелёт за границу, руководствуясь корыстными побуждениями.

Глубокой проработке были подвергнуты вопросы, свя­занные с возможностью вынужденной посадки Беленко в Японии. Для этого имелись веские основания. Он имел достаточно высокую теоретическую подготовку и, как летчик, достаточный уровень летной натренированности на самолете МиГ-25П. Об этом говорит тот факт, что вылет осуществлялся из состава дежурных сил на перехват контрольной цели, следовавшей курсом в районе береговой черты (между г. Находка и г. Владивосток.) На возможность вынужденной посадки указывало так­же необычное поведение Беленко в аэропорту Хакодате (стрелял из пистолета, не разрешал фотографировать, тре­бовал зачехлить самолёт). Обращало на себя внимание отношение к нему японских полицейских, которые при вывозе с аэро­дрома надели на его голову мешок, грубо вталкивали в ма­шину. Данная версия является несостоятельной, т.к. при обыске его квартиры после побега под подоконником нашли карту (выполненную В. Беленко) с расчётами перелёта в Китай. По версии Владимира Царькова (нач. авиации 10й армии ПВО в 1976 году) данная карта была поддельной с целью "замести следы" после побега.

С другой стороны, заключения специалистов, объективные данные при­боров, выводы о техническом состоянии систем и аппара­туры самолёта свидетельствовали о том, что вынужденная посадка МиГ-25П в Японии была маловероятной. Полёт со­вершался в простых метеоусловиях. Береговая линия со всех высот просматривалась отчётливо. Лётчик мог видеть солнце и ориентироваться по нему.

По заключению ГНИИ ВВС, исследовавшего объективные данные системы автоматической регистрации параметров полёта (САРПП), возвращённой японцами вместе с самолётом, Беленко прак­тически держал прямой курс на остров Хоккайдо и не делал никаких разворотов. Экспертизой подтверждено, что плёнка САРПП принадлежала его самолёту.

Кроме того, пользуясь разгильдяйством заправщика, Беленко заправил полные баки самолета, вместо дозволенных половины, мотивируя, что полетает чуть дольше и чтобы дважды не заправляться.

Огромным везением можно считать отсутствие расчета на ЗРК береговой линии, единственный (!) солдат которой ушел на обед, а сменщика не было вообще из-за некомплекта. Также формирование новой линии подчиненности радиолокационных и зенитных войск и связанная с этим бюрократия не позволили оперативно принять решение о ликвидации самолета во время полета. Самолет, по утверждению начальника РЛС, исчез с экрана радара за сопкой. Через 15 секунд об этом было доложено командующему составу. Далее по старшинству вплоть до Минобороны.

Системой САРПП также зарегистрировано, что Беленко ушёл из учебной зоны в сторону моря, резко снизившись до отметки менее 50 м. На этой высоте он летел над морской поверх­ностью от береговой черты СССР примерно 130 км. Такие действия пилота, по мнению специалистов, мог­ли свидетельствовать о его стремлении уйти от радиолокационного сопровождения.

Личные документы Беленко (свидетельство лётчика-ин­структора 1-го класса, аттестат зрелости, диплом об окон­чании военного училища, свидетельство о рождении) сре­ди его вещей и у родственников не обнаружены, хотя по сообщению жены они находились в их квартире. В сообщении иностранной прессы отмечалось, что Бе­ленко возвращены изъятые у него при задержании поли­цией документы, среди которых находится свидетельство о рождении. Можно полагать, что все эти документы Бе­ленко взял с собой.

Всестороннее изучение личности Беленко, его поведе­ния на службе и в быту показало, что у него неоднократно складывались острые конфликтные ситуации с командо­ванием. Так, в период службы в Ставропольском авиаци­онном училище он выражал настойчивое желание уйти с инструкторской работы и в связи с этим изыскивал раз­личные возможности для перевода в боевой полк. Однако эти попытки успеха не имели, так как командование, как правило, лётчиков-инструкторов из училища в войска не отпускало. По этой причине он стал проявлять недоволь­ство и резко обострил отношения с командирами. В 1975 году обратился с рапортом к начальнику училища с просьбой уволить его из Советской Армии, мотивируя тем, что не желает служить с командирами, которые постоянно злоупотребляют спиртными напитками, что частично соответ­ствовало действительности.

За первые полгода службы на новом месте Беленко за­рекомендовал себя с положительной стороны, успешно прошёл курс переподготовки на новом для него типе само­лёта МиГ-25П, был назначен исполняющим обязанности начальника штаба эскадрильи, избран заместителем сек­ретаря партийного бюро эскадрильи. К служебным обя­занностям относился добросовестно. Недовольства своим положением или неустроенностью не высказывал.

Примерно с июля 1976 года стали замечаться страннос­ти в его поведении. Он стал нервозным, взвинченным. Бо­лезненно переживал задержку с присвоением очередного воинского звания капитана и с назначением на обещанную при переводе должность начальника штаба эскадрильи.

На 6 сентября, несмотря на конфликтную ситуацию, он был включен в плановые полёты и прибыл на аэродром. Когда он направлялся к боевому самолёту для соверше­ния полёта, один из лётчиков обратил внимание, что Белен­ко был бледен, на лице и шее выступили красные пятна. После посадки в кабину, находясь в состоянии нервного возбуждения, дрожащими руками долго не мог присоеди­нить фишку радиостанции и смог сделать это только с по­мощью техника.

Материалы следствия свидетельствовали о том, что у Беленко дей­ствительно имелись основания быть недовольным своим служебным положением. Срок выслуги в воинском звании «старший лейтенант» у него окончился 10 января 1976 года, однако до сентября звание капитан из-за нерасторопности командования он не получил. Обещанная должность на­чальника штаба эскадрильи давала ему право на поступле­ние в академию, куда он очень стремился.

Следствие пришло к выводу, что пе­релёт был совершён умышленно, хотя и без прямых изменни­ческих намерений.

Жизнь в США

Беленко был включён в число специалистов сформированной ЦРУ группы, занимавшейся изучением магнитофон­ных записей переговоров советских лётчиков с землёй во время инцидента с корейским пассажирским самолётом, сбитым на Дальнем Востоке в сентябре 1983 года.

Вот как Беленко описывал посещение супермаркета:

В браке с американкой у него родились трое детей. После развода по условиям брачного контракта оставил второй жене дом. В 1980 году в сотрудничестве с писателем Джоном Барроном издал книгу «Пилот МиГа» (John Barron, «MIG Pilot»). По мнению некоторых российских источников в 1997 году при загадочных обстоятельствах погиб в автокатастрофе. В 2000 дал интервью американскому корреспонденту на авиашоу в шт. Висконсин, США, в котором, в частности, сказал:

Последствия побега

В официальных заявлениях пропаганды того времени последствия не были оценены объективно, так как носили заказной характер. В частности, кроме заявлений о «морально-политическом уроне», побегу Беленко приписывали материальный ущерб СССР на сумму около 2 млрд руб., поскольку пришлось в срочном порядке по всей стране менять аппаратуру системы распознавания «свой-чужой».

Были изучены и вскрыты перегибы в действиях партийно-должностной элиты, принимающие к тому времени систематический характер и массовость. Например, равнодушие к жизни честно выполняющих свой долг офицеров, на фоне личных карьерных мотивов (в частности, превращение выходных дней подчиненных в рабочие с целью быстро выделиться видимыми результатами).