Анна Рудольфовна Минцлова

Биография

Дочь публициста, адвоката и библиофила Минцлова, Рудольфа Рудольфовича, сестра русского писателя, историка и библиофила Сергея Минцлова. Её дед, Рудольф Иванович, работник Императорской публичной библиотеки, причастен к созданию средневековой книжной кельи, «Кабинета инкунабул», или «Комнаты Фауста» (в гос. биб-ке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина). Минцлова росла и развивалась в окружении многочисленных книжных редкостей; Минцловы — одна из самых известных в России семей библиофилов в нескольких поколениях. С ранних лет у Анны формировалось особое отношение к Книге; современникам она была известна как незаурядный знаток и любитель книг. Анна Рудольфовна с юности постоянно общается с К. А. Тимирязевым и «его кругом». В течение нескольких лет оказывала значительное влияние на Вяч. Иванова, практически жила в его квартире «на башне» в то время, когда квартира стала самым заметным символистским салоном в Петербурге. Несомненно, хотя еще не вполне исследовано, её влияние на М. Кузмина; как и с Ивановым, с Кузминым Анна Рудольфовна знакомится в 1906 году — с этого времени профессиональный музыкант становится литератором и раскрывается как тонкий и оригинальный поэт. Минцлова поддерживала связь и с московскими символистами; дискутировала с Брюсовым, готовила свои переводы для издания в «Весах», но публиковалась в оппозиционном Брюсову и его «Весам» издании — в «Грифе» С. А.Соколова(Кречетова). «Своя в кругу Бальмонтов». Ввела в теософский кружок Андрея Белого, многие исследователи более позднее штейнерианство Белого объясняют влиянием Минцловой.

Большую роль, по словам Марии Волошиной, имела в жизни Максимилиана Волошина. О её значении для Волошина, о её деятельности и характере можно судить по дневникам поэта; там можно обнаружить несколько десятков упоминаний (порой содержательных) об Анне Рудольфовне.

В настоящее время представляется затруднительным составление её биографии: о первой половине жизни Минцловой известно немного, о её кончине — ничего. Существовавшие предположения о исчезновении Анны Рудольфовны после 1910 года строились вокруг двух основных версий: одна из форм самоубийства («Пучина зовёт» — признавалась она Белому), либо вступление в закрытый мистический орден.

Загадочная личность

Андрей Белый сравнивал её с Еленой Петровной Блаватской. Анна Рудольфовна занималась деятельностью теософского общества и при этом была «своей» среди ученых материалистов. Её с юности знали многие известные современники, но её биография и мировоззрение во многом остаются неразрешимыми. Её принимали «за свою» в кругу библиофилов и коллекционеров, ей мог доверить свои книги библиотаф, никого более не подпускающий к полкам; своей она была среди вольнодумцев-«вольтерьянцев» и фурьеристов, среди теософов и штейнерианцев, среди художников и писателей модернистов. Казалось, что эти общественные круги отделены друг от друга непроницаемым дискурсом, но для Анны Рудольфовны словно не существует обычных преград; она объявляется в Норвегии, в Петербурге, в Крыму, показывая себя то одному, то другому «кругу», и никто при этом не знает всех перипетий её жизни. Какой-то части своих знакомых она рассказывает о таинственных «учителях», которых больше никто не видел. После осени 1910 года никто, из знавших её в России, более ничего о ней не слышал; в современных авторитетных изданиях по прежнему нет достоверных данных о её судьбе после 1910 года. Сама Анна Рудольфовна перед своим исчезновением говорила об этом, по словам мемуаристов, в выражениях, имеющих оккультно-символический смысл.

По воспоминаниям современников

Словесный портрет, оставленный художницей, Маргаритой Сабашниковой: "Бесформенная фигура, чрезмерно большой лоб, подобный тем, которые можно видеть у ангелов старогерманских художников, выпуклые голубые глаза, очень близорукие, тем не менее они всегда как будто смотрели в необъятные дали. Её рыжеватые волосы с прямым пробором, завитые волнами, всегда в беспорядке… Своеобразнейшей её чертой были руки — белые, мягкие, с длинными узкими пальцами. Здороваясь, она задерживала поданную руку дольше обычного, слегка её покачивая… голос, пониженный почти до шепота, как бы скрывающий сильное волнение, учащенное дыхание, отрывистые фразы… " (Богомолов Н. А. с.46-47)