Чичагов, Павел Васильевич

Биография

Детство и начало карьеры

Из рода Чичаговых. Родился в семье морского офицера, В. Я. Чичагова 27 июня 1767 года в Санкт-Петербурге, в Коломне — районе, прилегающем к морскому порту. Отец Чичагова, происходивший из дворян Костромской губернии, получил флотское образование в Москве в Школе Навигацких наук. Мать будущего адмирала происходила из семьи немецкого военного инженера, приехавшего в Россию из Саксонии. Вскоре после рождения Чичагова семья переехала в Кронштадт по месту службы отца и вернулась в Санкт-Петербург только весной 1776 года. В этом же году Чичагов был отдан в Немецкую школу св. Петра, считавшуюся тогда одним из лучших учебных заведений России. В 1779 году Чичагов вышел из школы и был зачислен на военную службу гвардии сержантом. В 1782 году получил чин поручика армии и, когда отец его был назначен начальником эскадры уходящей в Средиземное море, молодой Чичагов стал убеждать отца взять его с собой. Последний согласился, и Чичагов был назначен адъютантом к отцу, тогда вице-адмиралу, и с эскадрой его ходил в Ливорно и обратно в Кронштадт.

В 1787 году он уже офицер в экипаже корабля «Иезекиль» в отряде контр-адмирала Козлянинова, с которым он делал рейс к острову Борнхольму. В том же году он снова назначен состоять при своём отце, а в следующем году Чичагов уже капитан 2-го ранга и в качестве командира корабля «Ростислав», крейсеровал с флотом в Балтийском море, причём принял участие в сражении со шведами при Эланде.

В 1790 году, командуя тем же кораблём, участвовал в Ревельском и Выборгском морских сражениях, причём за первое был 18 мая 1790 года награждён орденом Святого Георгия IV класса, а за второе — золотой шпагой с надписью «За храбрость».

Императрицей, с известием о победе над шведским флотом при Выборгской губе, он был пожалован чином капитана 1 ранга. Восьмилетняя морская служба ясно показала будущему морскому министру недостатки нашего флота и побудила желание устранить их. Поэтому он стал просить своего отца отпустить его за границу для пополнения образования.

Чичагов-отец испросил разрешение у Императрицы и снарядил двух своих сыновей, Петра и Павла, в Англию, дав им в руководители известного тогда математика Гурьева и снабдив их рекомендательным письмом к русскому посланнику в Лондоне, графу С. Р. Воронцову. Приехав в Англию, Чичаговы поступили в морскую школу и стали усиленно заниматься английским языком. Вскоре братья на борту английского учебного судна отправились в Америку, но по разным причинам корабль вернулся обратно, не дойдя до Нового Света. Пробыв в Англии около года, Чичагов вернулся в Россию, где специально занялся изучением кораблестроения. Вскоре мы находим его в эскадре отца, отправленной в Данию, причём он командует кораблём «Софья Магдалина». В 1794 году Чичагов в эскадре вице-адмирала Ханыкова командует кораблём «Ретвизан» и крейсерует у английских берегов, а 13 ноября 1796 году произведён в бригадиры флота. Плавая на «Ретвизане», Чичагов в Чатаме познакомился с начальником местного порта Проби и его семейством, полюбил дочь его Елисавету и уехал в Россию уже её женихом.

Служба в 1796—1811

Между тем умерла Екатерина II и на престол вступил Павел I, служебное положение Чичагова сильно изменилось. Сторонник широких реформ, резкий, откровенный и остроумный, Чичагов нажил себе много врагов среди приближенных нового Императора. Будущий адмирал и министр народного просвещения А. С. Шишков, гатчинский любимец Павла I — граф Г. Г. Кушелёв, Н. С. Мордвинов и многие другие очень недружелюбно смотрели на Чичагова, видя в нем адмиральского сына, выдвинувшемуся только благодаря покровительству отца. Первое столкновение произошло в 1797 году после больших маневров флота под Красной Горкой, когда Чичагов, командуя кораблём «Ретвизан» делал кампанию под штандартом Государя Императора. Корабль вверенный ему оказался одним из лучших и Павел I наградил командира его орденом святой Анны 3-й степени и чином полковника, но конверт, в котором был послан приказ о производстве, был адресован ему как подполковнику. Не понимая, как относиться к такого рода царской милости, Чичагов письмом запросил графа Кушелёва, должен ли он считать себя полковником или нет. Последний ответил ему: «Конечно, нет, ибо вы должны видеть, что на конверте вы означены подполковником». Чичагов тотчас подал в отставку и был уволен со службы без пенсии «по молодости лет». Это было первою служебной неприятностью будущего эмигранта; за ней последовала другая — более крупная. Выйдя в отставку, Чичагов хотел поселиться в деревне, заняться хозяйством и улучшить положение своих крестьян, но в это время умер капитан Проби и Чичагов получил письмо от своей невесты, что она ждёт его. В таком положении Чичагов обратился к государю с просьбой дозволить ему выехать за границу, чтобы жениться на иностранке. Павел I передал через князя Безбородко отказ, который гласил, что «в России настолько достаточно девиц, что нет надобности ехать искать их в Англию».

Вместе с тем Император приказал снова принять Чичагова во флот с производством его в контр-адмиралы и с назначением командовать эскадрой, отправляемой в Англию для действий против Голландии. В то же время граф Кушелёв представил Павлу все дело женитьбы Чичагова так, что будто бы, молодой адмирал хочет воспользоваться этим благовидным предлогом, чтобы впоследствии перейти в английскую службу. Разумеется, что гневу Павла не было предела, когда он выслушал доклад Кушелёва, и потребовал Чичагова к себе в кабинет. Здесь Павел обвинил его в измене и приказал заключить в Петропавловскую крепость. Чичагов стал возражать, ссылаясь на привилегию ордена святого Георгия, он резко протестовал против заключения в крепость. Выведенный из себя, Император приказал сорвать с него Георгиевский крест. Возмущённый тяжёлым оскорблением, Чичагов скинул, в ответ на это, мундир и в одном жилете препровождён в форт. Это случилось 21 июня 1799 года. В тот же день он был уволен от службы без прошения, мундира и пенсии, а Санкт-Петербургскому военному губернатору Павел послал собственноручный указ, гласивший: «Якобинские правила и противные власти отзывы посылаемого Чичагова к вам, принудили меня приказать запереть его в равелин под вашим смотрением».

Трудно сказать, чем могла бы закончиться вся эта история, если бы, к счастью для Чичагова в нее не вмешался Санкт-Петербургский генерал-губернатор граф фон дер Пален, который ходатайствовал Императору о прощении Чичагова и доложил, что Чичагов раскаивается.

Павел I принял во внимание ходатайство Палена, приказал освободить заболевшего в равелине Чичагова, дозволил ему жениться и 2-го июля того же года вновь принял его на службу, с назначением командиром той же экспедиции. Вскоре вновь пожалованный контр-адмирал вышел с вверенной ему эскадрой и десантными войсками из Кронштадта и направился к острову Тексель. В 1800 году он оказался уже в Санкт-Петербурге.

Со вступлением на престол Александра I понадобились люди, одинаково с ним смотревшие на положение дел в России и готовые искренно и энергично работать в том направлении, которое указывал государь. Естественно, что образованный и умный Чичагов не мог затеряться в новое царствование. Поэтому неудивительно, что Император сразу приблизил его к себе. В 1801 году он был назначен в свиту Императора, а в 1802 году получил должность члена комитета по образованию флота и назначен докладчиком Александру I по делам этого комитета. В октябре ему были поручены обязанности правителя дел вновь учреждённой военной по флоту канцелярии. В ноябре он произведён в вице-адмиралы и в декабре назначен министром морских сил. Такое быстрое повышение молодого вице-адмирала послужило причиной той нелюбви, которой он пользовался со стороны придворных лиц. Может быть, здесь играли роль также его симпатии к английским порядкам и то, что, где только можно, он отстаивал идею освобождения крестьян. Он стал энергично работать над упорядочением дел министерства: сократил, сколько это было возможно, всякого рода хищения, столь обычные в то время, построил эллинги, следил постоянно за развитием техники и вводил усовершенствования в морской практике. Мнения и записки, поданные Чичаговым в Государственный Совет, служат лучшим доказательством его неутомимой деятельности. При этом Чичагов пользовался большим доверием и любовью императора, впоследствии между ними даже завязалась переписка. В 1807 году Чичагов получил чин адмирала.

Член Государственного Совета и Кабинета Министров, он имел постоянные столкновения со своими коллегами, и столкновения эти привели, наконец, к тому, что он в 1809 году взял заграничный отпуск, а в 1811 году по прошению он был уволен от звания министра морских сил и по возвращении из-за границы назначен состоять при особе Государя императора, то есть ежедневно в 11 часов утра являться во дворец и высказывать собственное мнение по текущим вопросам.

Участие в войне с Наполеоном

В 1812 году Александр I, недовольный медлительностью М. И. Кутузова, выработал свой собственный план действий и, назначив Чичагова главнокомандующим Дунайской армией, Черноморским флотом и генерал-губернатором Молдавии и Валахии, поручил ему привести этот замысел в исполнение.

Отпуская Чичагова на юг, император сказал ему хорошо характеризующую бывшего морского министра фразу: «Я вам не даю советов, зная, что вы злейший враг произвола» Чичагов выехал 2 мая из Санкт-Петербурга и 11 был уже в Яссах, но Кутузов ещё до прибытия его заключил мир с Оттоманской Портой, и новому главнокомандующему нечего было делать на берегах Дуная. План Императора остался без осуществления.

Беда, коль пироги начнет печи сапожник,
А сапоги тачать пирожник:
И дело не пойдет на лад,
Да и примечено стократ,
Что кто за ремесло чужое браться любит,
Тот завсегда других упрямей и вздорней;
Он лучше дело всё погубит
И рад скорей
Посмешищем стать света,
Чем у честных и знающих людей
Спросить иль выслушать разумного совета.

Зубастой Щуке в мысль пришло
За кошачье приняться ремесло.
Не знаю: завистью её лукавый мучил
Иль, может быть, ей рыбный стол наскучил?
Но только вздумала Кота она просить,
Чтоб взял её с собой он на охоту
Мышей в анбаре половить.
«Да полно, знаешь ли ты эту, свет, работу? —
Стал Щуке Васька говорить. —
Смотри, кума, чтобы не осрамиться:
Недаром говорится,
Что дело мастера боится». —
«И, полно, куманёк! Вот невидаль: мышей!
Мы лавливали и ершей». —
«Так в добрый час, пойдём!» Пошли, засели.
Натешился, наелся Кот,
И кумушку проведать он идёт;
А Щука, чуть жива, лежит, разинув рот,-
И крысы хвост у ней отъели.
Тут видя, что куме совсем не в силу труд,
Кум замертво стащил её обратно в пруд.
И дельно! Это, Щука,
Тебе наука:
Вперёд умнее быть
И за мышами не ходить.

Во время отечественной войны Чичагов приобрёл себе ту печальную известность, которая заставила П. Бартенева в его предисловии к XIX-му тому «Архива князя Воронцова» сказать о министре-эмигранте: «Чичагов принадлежит к скорбному списку русских людей, совершивших для отечества несравненно менее того, на что они были способны и к чему были призваны». Насколько верно такое мнение, трудно сказать определённо. Несомненно, однако, что Чичагов гораздо менее виновен в несчастном для России исходе переправы через Березину, чем это принято предполагать. Бывший морской министр был в своё время предметом всякого рода насмешек, шуток, эпиграмм и даже басни Крылова, выставлявшую Чичагова в очень невыгодном свете; раздавались даже голоса, обвинявшие злополучного адмирала в измене. О последней не могло быть и речи: вопрос сводится к тому, насколько, действительно отсутствие распорядительности главного начальника Дунайской армии, если оно имело место, повлияло на результат сражения.

Прибыв в Борисов, Чичагов нашёл положение дел крайне печальным. Генерал К. О. Ламберт, которому он доверял и которому хотел поручить командование авангардом, был ранен и, поэтому, не мог принимать участие в сражении. А. Ф. Ланжерон не потрудился осмотреть и изучить местность, вообще в большой степени неблагоприятную для сражения; для инженерных работ оставалось весьма мало времени, так как со дня на день можно было ожидать неприятеля; земля промёрзла на значительную глубину, в армии нашёлся всего один инженерный офицер, способный руководить постройкой укрепления, словом, обстоятельства как бы нарочно сложились таким образом, что Чичагову было крайне трудно, если не совсем невозможно, выполнить данную ему инструкцию.

По этой инструкции он обязан был устроить под Борисовым укреплённый лагерь и укреплённые же дефилеи со стороны Бобра, что имело целью остановить французскую армию. Чичагов, взвесив положение дел, отказался от этого плана и послал для изучения местности дивизию авангарда под командованием Палена, заступившего вместо Ламберта. Едва П. П. Пален отошёл от Борисова, как совершенно неожиданно наткнулся на войска маршала Удино и принуждён был отступить, потеряв до 600 человек убитыми и ранеными и оставив в руках неприятеля весь обоз.

Борисов заняли французы, когда Чичагов вернулся из Игумена, куда он отправлялся по приказу Кутузова, в надежде преградить путь Наполеону, но тщетно. И тут же решился атаковать неприятеля. Он, по мнению некоторых, обратился к своему начальнику штаба И. В. Сабанееву со словами: «Иван Васильевич, я во время сражения не умею распоряжаться войсками, примите команду и атакуйте». Сабанеев атаковал французов, но был ими разбит по причине несоразмерности в силах. Этот так печально окончившийся бой французы раздули в своих реляциях в крупную победу; русские же увеличили цифру потери Палена до 2000 человек. В таком виде известие об этом сражении дошло до Санкт-Петербурга. С этого началась дурная слава Чичагова.

Анализируя причины, позволившие Наполеону переправиться через Березину и избежать пленения и разгрома, Кутузов в письме к Александру I обвинял не только Чичагова в допущенных ошибках, но и П. Х. Витгенштейна, за нарочитое нежелание объединяться с Чичаговым для совместных действий.

Эмиграция и последние годы

В 1813 году Чичагов получил бессрочный отпуск во Францию, по болезни, с сохранением содержания и с тех пор более не возвращался в Россию. Последние годы своей жизни он провёл в Италии и во Франции, преимущественно в Париже. Ослепший, неоцененный по заслугам, забытый, он жил у своей дочери, графини Екатерины дю Бузе (du-Bouzet), жены французского моряка.

По признанию многих современников, Чичагов был умным и блестяще образованным человеком, честным и «прямого характера». К «придворным знатным льстецам относился с большим невниманием, а к иным — даже с пренебрежением». С низшими и подчинёнными был приветлив.