Первоначальное образование Фома получил в родительском доме и в приходском училище в Ильинцах, где одним из сотоварищей его был известный польский поэт Северин Гощинский. Оба они посещали тоже среднее учебное заведение в Виннице. В 1820 г. определился в секретари к Вележинскому, инспектору училищ, но оставался при нём недолго: он предпочел поступить в кременецкий лицей, в котором усердно изучал польскую и иностранные литературы, в особенности же произведения Байрона и Оссиана. Первые поэтические опыты Падуры на малорусском наречии начинаются ещё во время пребывания его в лицее. Тогда же он познакомился с Ходаковским, от которого получил записи дум и преданий.
Падура часто импровизировал стихотворения наподобие народных эпических певцов. Главной темой было воспевание подвигов лихого, разгульного казачества, рассматриваемого с чисто польской точки зрения, его кровопролитные сражения и походы. Произведения свои он писал на украинской латинице. Романтическое увлечение малорусской народностью и казачеством создало среди поляков политическую теорию так называемого «казакофильства», или "хлопомании" ().
В начале 1825 года Падура участвовал в работе совместного съезда Польского патриотического общества () кн. Антона Яблоновского (), и русских декабристов в Житомире. На этом «славянском собрании» присутствовал и К. Ф. Рылеев. На съезде был одобрен вопрос о независимости Малороссии, что поляки считали необходимым «для дела общей свободы». Падура, главный оратор на эту тему, предложил для украинского национализма форму старого казачьего. По его мнению, верным средством поднять народ было — напомнить ему казацкую славу.
Вскоре он сошёлся с Волынским помещиком, одним из любопытнейших польских авантюристов, романтиком «Эмиром» Вацлавом Ржевусским (). Ржевусский много странствовал по Востоку и Падура посвятил ему стихотворение «Золотая борода». Под живым ещё впечатлением жизни, проведенной в Аравии, жизни, полной дикой свободы, беспокойный дух эмира под влиянием Падуры нашёл Аравию в преданиях казачества. В непродолжительное время дом эмира наполнился казаками; арабские лошади, сбруя, вооружение стали служить декорациями для новой картины, Эмир стал исполнять роль малороссийского гетмана.
В имении Ржевусского зажил поэт и основал специальную школу лирников и торбанистов, воспевавших былые казацкие подвиги. В школе собранных «народных» певцов обучали игре на торбане и текстам казачьих песен, сочиненных Падурой и положенных на музыку Ржевусским. Искусственные думы Падуры и его учеников распространялись при дворах Волынских магнатов. Подготовив целую партию таких певцов, они пустили их также по кабакам, вечерницам и прочим сборищам простого люда, эти песни имели успех и некоторые из них стали народными, в частности песня об Устиме Кармалюке «За Сибіром Сонце Сходить» и «Гей Соколы». Через Ржевусского Падура познакомился с Потоцкими, Сангушками, Заборовскими, Олизаровским () и другими, в домах которых он проживал всю свою жизнь.
В 1828 г. Падура путешествовал по местам бывшей сечи Запорожской и на левый берег Днепра с целью пропаганды казацких и вместе с тем полонофильских идей. Участвовал в польском восстании 1830—1831, сражался в отряде Ржевусского. После поражения восстания жил в своей усадьбе в Махновке, возле Бердичева. Был воспитателем сыновей Пиюса Борейко с Пиковая. В 1844 г. посетил Варшаву (где издал сборник своих стихов и песен «Украинки»), а в 1848 участвовал в панславянском съезде в Праге в качестве делегата от Польши.
Умер Падура 8 (20) сентября 1871 г. в Казатине, в доме друга своего Мариана Васютинского, похоронен в Махновке.
Часть песен Падуры вместе с другими народными песнями была издана Яблонским во Львове в 1842 г. под загл.: «Pienia Tomasza Padurry». Под собственной авторской редакцией вышел сборник «Ukrainky z nutoju Tymka Padurry» (Варшава, 1844), состоящий из 12 малорусских стихотворений, с польским переводом самого поэта и с нотами по транскрипции Карла Липинского (). К некоторым своим текстам Падура сам сочинял мелодии, а его «Лирника» положил на музыку Николай Лысенко.
Стихотворения и думы Падуры встречали благоприятные отзывы в польской литературе и пользовались некоторое время в польском обществе популярностью. Напротив того, критики малорусские находили в них искусственное одушевление, неверное освещение исторической жизни малорусского народа, обвиняли даже Падуру в незнании малорусского языка.