Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин появился на свет 15 января 1826 года в одном из поместий Тверской губернии, около села Спас-Угол в Калязинском уезде. Его отец, Евграф Васильевич Салтыков, дворянин и коллежский советник, женился на девушке из богатой семьи московского купца Забелина. Ольга Михайловна была вдвое младше мужа, но разница в возрасте не помешала супругам ни произвести на свет восьмерых детей, ни постоянно скандалить меду собой. Помещик Салтыков, человек очень состоятельный, обладал мягким характером, и главой семьи являлась, по большому счету, Ольга Михайловна, женщина властная и суровая.
Воспитание детей в этой семье было совершенно стандартным для того времени: они росли под надзором кормилиц, нянек и гувернеров, а потом отправлялись на учебу в какое-нибудь казенное заведение. Основным педагогическим приемом являлись телесные наказания, а родители, как правило, в воспитании детей участия не принимали. Миша был шестым ребенком в семье, и в каком-то смысле ему повезло: впечатлительный и хулиганистый мальчик рос отдельно от старших детей, и мать любила его больше остальных. Но все же свое детство Михаил Евграфович вспоминать никогда не любил.
Миша рано проявил способности к учебе. Присутствуя на занятиях сестер и братьев, он сумел освоить «на слух» немецкий и французский языки. Когда мальчику исполнилось шесть, ему определили в учителя крепостного художника Павла Соколова, очень быстро научившего Мишу читать. Следующим педагогом будущего писателя стала старшая сестра Надя, выпускница курсов Екатерининского института. Лояльностью она не отличалась и за малейшую провинность Мишу била. После нее обучение мальчика продолжили гувернантка и студент духовной академии. То ли все эти учителя обладали большим педагогическим талантом, то ли сам Миша оказался не по годам талантлив, но в десятилетнем возрасте его взяли сразу в третий класс Московского дворянского института, хотя устав требовал, чтобы воспитанникам было не менее двенадцати лет.
В апреле 1838 года Мишу Салтыкова за выдающиеся способности перевели в Царскосельский лицей, причем на казенный счет. Сам Миша очень противился этому переводу, так как мечтал стать студентом Московского университета. Мать образумила бунтаря, и осенью он оказался в лицее.
К тому времени в знаменитом учебном заведении практически не осталось прежней высокой духовности. Лицей по-прежнему был заведением элитарным и образцовым, но теперь в него принимали почти исключительно тех, чьи родители занимали высокое положение в обществе, так что воспитанники делились на «плебеев» и «патрициев». Родители Миши Салтыкова не считали нужным тратить на сына деньги, и Миша относил себя к «плебеям», а потому сначала ни с кем не дружил и считался среди лицеистов «философом» и «умником».
Литературу в Царскосельском лицее преподавали далеко не в полном объеме, и Миша восполнял пробелы чтением русских и зарубежных авторов, а кроме того интересовался историей, философией и политической экономией. В 1841 году стихи Михаила Салтыкова появились на страницах «Библиотеки для чтения», и «мрачный умник» получил не только признание однокурсников, но и известность в литературных кругах Санкт-Петербурга. Так пятнадцатилетний поэт оказался вхож в литературные салоны столицы – правда, по воспоминаниям писательницы Авдотьи Панаевой, разговоры литераторов слушал обычно за дверью комнаты, где шла беседа.
Михаил окончил лицей в 1844 году, получив вместе с аттестатом чин коллежского секретаря. Мать надеялась, что он будет титулярным советником, но столь высокое звание юному Салтыкову не дали из-за его поведения в лицее: он писал «неподобающие стихи», грубил преподавателям, курил и общался с социалистами. В сентябре того же года Михаил стал сверхштатным коллежским секретарем в Военном министерстве. Штатную должность – помощник секретаря – ему дали только два года спустя.
Бумажная работа Салтыкову претила – это было «переливание из пустого в порожнее», бесполезный и скучный труд бюрократа. В 1847 году Михаил возобновил знакомство с графом Бобринским, своим однокурсником, и попытался вести «светский» образ жизни. Но и рестораны, и прочие увеселения оказались слишком дороги, а главное – неимоверно скучны. Юный чиновник писал домой меланхолические письма, и мать уверяла, что вся его хандра происходит от стихов. Под влиянием матери и знаменитого критика Белинского Михаил бросил поэзию и начал сочинять библиографические статьи и заметки – некоторые их них были опубликованы в «Отечественных записках». О его первой повести, написанной в том же 1847 году и называвшейся «Противоречия», Виссарион Белинский отозвался как «бреде младенческой души». Через год Михаил написал вторую повесть, но Иван Панаев, редактор журнала «Современник», отказался ее публиковать, опасаясь цензуры. Обе повести в марте 1848 года издали «Отечественные записки», но в отношении цензуры Панаев оказался совершенно прав.
За месяц до выхода номера с произведениями Салтыкова во Франции прогремела очередная революция, и император Николай I очень опасался проникновения в российские умы французской «заразы» свободомыслия. Узнав о содержании повестей Салтыкова, он отправил автора в семилетнюю ссылку под губернаторский и полицейский надзор. Для Михаила арест был настолько неожиданным, что он даже не сразу понял его причину.
В мае 1848 года Салтыков приехал в Вятку, где тут же получил место младшего канцеляриста губернского правления. К счастью для ссыльного, он заболел, и ему разрешили начать службу в июле, а потому Салтыков успел осмотреть город, очень ему понравившийся. Но работать все же пришлось, и служба в канцелярии выматывала Михаила неимоверно. Он засыпал родителей письмами, умоляя просить у императора помилования. Евграф Васильевич действительно отправил прошение царю, но в ответе ему указали, что прошение преждевременно и по сроку, и по той причине, что Михаил Салтыков принадлежит к прекрасному дворянскому роду, получил лицейское образование и обязан был понимать «нелепость и гибельность революционных идей».
Отказ в помиловании безмерно огорчил Михаила, но не помешал отлично исполнять свои обязанности. Видя, что молодой чиновник честен и добросовестен, вятский губернатор Аким Иванович Середа, человек либеральных взглядов, представил его к переводу на более высокую должность, и в 1848 году Салтыков стал старшим чиновником особых поручений, хотя и без жалованья, а еще через год – правителем губернаторской канцелярии.
Губернатор, симпатизировавший начитанному и культурному ссыльному, стал приглашать его в свой дом, где Салтыков познакомился с представителями высшего общества Вятки – многие из этих людей впоследствии стали прообразами его персонажей. Подружился Михаил и с Натальей Николаевной, женой губернатора, а вскоре романтически в нее влюбился.
В марте 1850 умер старший Салтыков, и на похороны к отцу Михаила не отпустили. Но зато летом Салтыков занял пост начальника губернского правления. Высокая и почетная должность с очень приличным жалованьем – в Петербурге сделать такую карьеру для Михаила было совершенно нереально, и родные недоумевали, почему он так рвется из Вятки в столицу и пишет, что погибает среди горы нелепых бумаг.
Через год императорским решением Аким Иванович Середа стал губернатором Оренбурга и, естественно, уехал из Вятки. Для Михаила его отъезд стал серьезным горем – Середа сыграл большую роль в его становлении. А так как вместе с губернатором уехала и его жена, Салтыкова больше ничего уже в Вятке не держало. Лишь в 1852 году он вновь обрел интерес к жизни, влюбившись в Елизавету Аполлоновну Болдину, четырнадцатилетнюю дочь нового вице-губернатора. Он просил ее руки, и отец девушки не отказал, но попросил подождать с предложением до шестнадцатилетия Елизаветы.
В феврале 1855 года скончался император Николай I, и от его преемника Александра II Михаил Салтыков получил долгожданную возможность вернуться в Санкт-Петербург. Получил он и согласие родителей Елизаветы на брак, так что счастье было абсолютно полным. 1856 год Салтыков встретил вместе с невестой и ее семьей во Владимире (где к тому времени жили Болдины), а после праздников отправился в столицу.
По протекции генерал-адъютанта Ланского, второго мужа Натальи Пушкиной и кузена министра внутренних дел, Михаил получил в Санкт-Петербурге должность чиновника особых поручений при министерстве. С женитьбой все обстояло не так гладко. По завещанию Евграфа Васильевича Михаилу отошла часть имения, но он отказался от нее в пользу своих братьев, причем мать обещала ему поддержку в случае необходимости. Но Ольга Михайловна не желала его женитьбы на девушке «малоимущей» и еще менее желала помогать сыну материально. К финансовым проблемам прибавились разногласия, возникшие с отцом Елизаветы и превратившиеся в нескрываемую неприязнь. Вдобавок к этому никак не могли определиться с местом венчания – на проведение обряда в столице не хватало денег, мать Михаила полагала, что достаточно будет и деревенской церкви. В июне 1856 года свадьба, наконец, состоялась: Михаил и Елизавета обвенчались в московской Крестовоздвиженской церкви.
Свадьба буквально стеной разделила Михаила с матерью, и помириться с ней Салтыков сумел лишь через несколько лет. А вот материальное положение его очень скоро стало вполне прочным: осенью Михаилу назначили годовое жалованье в размере 1200 рублей.
Первое время в Петербурге, помимо работы и счастливой семейной жизни, Михаил Евграфович восстанавливал связи с литераторами, утерянные за семь лет ссылки. Вскоре он возобновил визиты к Панаевым, познакомился с Некрасовым. Тургеневым, Островским, Григоровичем, Львом Толстым. Авдотья Яковлевна вспоминала позже, что нашла Салтыкова сильно переменившимся. Он превратился из молчуна в очень словоохотливого и язвительного человека, смешил всех эпитетами, которыми награждал чиновников, и уверял, что скоро выйдет в отставку, так как служить среди людей, имеющих вместо мозга «органчик с единственным мотивом» попросту невозможно – отупеешь и сам…
Уже в 1856 году во второй книге «Русского вестника» начали публиковать его «Губернские очерки», выдержанные в гоголевской традиции и подписанные фамилией «Щедрин». Эта фамилия и осталась навсегда его псевдонимом, присоединившись к настоящей. Мнения о «Губернских очерках» были самые разные – от хвалебных до отвратительных, а московская цензура сочла нужным некоторые очерки изъять из печати. Книгу можно было хвалить, можно было ругать, но все сходились на том, что в ней нет ни слова лжи, никакой фальши – чистая правда о провинциальной жизни. В следующем году «Губернские очерки» вышли отдельной книгой и выдержали еще два издания – в 1864 году и в 1882-м.
Несмотря на «оттепель», возникшую в те годы в отношении цензуры, демократическая печать и ее авторы не оставались без внимания. В одном из докладов агентов III отделения писатель Щедрин был представлен безнравственным сатириком, «нерасположенным к правительству». Разумеется, начальство Михаила Евграфовича, вполне довольное его службой, постоянно конфликтовало с Салтыковым из-за его сотрудничества с литературными журналами, Салтыков раздражался и мечтал о службе в провинции, где он мог бы спокойно писать. В начале 1858 года Ланской, министр внутренних дел и покровитель писателя, предложил императору назначить Салтыкова на освободившуюся должность вице-губернатора в Рязани, и уже в апреле Михаил Евграфович вместе с женой отправился на новую службу.
В 1860 году его перевели вице-губернатором в Тверь. Все сложилось, как Салтыков хотел: он служил в провинции и очень много писал, публикуясь, в основном, в журналах (с 1860 года всем изданиям предпочитая «Современник»). Из его творчества 1858 – 1862 годов составлены два сборника, при жизни писателя изданные трижды: «Сатиры в прозе» и «Невинные рассказы». В 1862 году Михаил Евграфович подал в отставку, поселился в Петербурге и в 1863 году фактически вошел в редколлегию «Современника». Однако этот журнал постоянно подвергался нападкам цензуры, и заработки в нем оставляли желать лучшего. Перемен к лучшему не предвиделось, и год спустя Салтыков опять начал служить – правда, уже в другом ведомстве, менее «злободневном». Два года он управлял казенной палатой в Пензе, год провел на той же должности в Туле, в 1867-м его перевели в Рязань. За это время он опубликовал лишь одну статью – «Завещание моим детям». Частые перемены места службы объяснялись очень просто: во-первых, Салтыков имел прочную репутацию «осмеятеля чиновников», а во-вторых, сам был чиновником совершенно нетипичным – всеми силами боролся с казнокрадством и взяточничеством, отличался неумеренной честностью и отстаивал интересы людей низкого происхождения.
В 1868 году в журнале «Отечественные записки» стал редактором Некрасов, и Михаил Евграфович мгновенно превратился в усердного сотрудника журнала. В июне он окончательно оставил службу и стал одним из руководителей журнала, а через десять лет, когда Некрасов умер, и официальным редактором «Отечественных записок». Редакционной работой Салтыков-Щедрин занимался буквально со страстью, близко к сердцу принимая все, что касалось журнала. Благодаря «Отечественным запискам» он находился в окружении людей, близких ему по духу и приятных сердцу, постоянно общался с читателями – словом, полностью отдал себя литературе.
Жена Михаила Евграфовича вела исключительно светский образ жизни, очень мало интересуясь делами мужа, да и сам он был занят журналом и творчеством куда больше, чем семьей. Но детей писатель хотел, и рождение в 1872 году долгожданного сына Кости принесло ему огромную радость. Год спустя у супругов Салтыковых родилась дочь Лиза.
В семидесятые годы Михаила Евграфовича начало подводить здоровье. Сердечная болезнь и ревматизм, приобретенные еще в Вятке, обострились и усилились нервозностью и апатией. Не улучшал положения и изнуряющий труд в «Отечественных записках», особенно когда Салтыков стал его главным редактором. Но самым страшным ударом для писателя стало в 1884 году закрытие журнала, на который он потратил столько сил. В одном из писем Михаил Евграфович с горечью сообщил, что пережил за две недели едва ли не больше, чем за всю свою жизнь.
В июне того же года жена отвезла Салтыкова на дачу под Санкт-Петербургом – писатель находился в состоянии полного разлада нервов и обострения порока сердца. К нему приехал редактор «Русских ведомостей» с предложением сотрудничать, но Салтыков отказался – газета и без того испытывала пристальное внимание цензуры, а готовящиеся к изданию «Пестрые письма» Салтыкова вполне могли стать толчком к ее закрытию.
Лучшим лекарством, по мнению Михаила Евграфовича, была работа – но на самом деле от болезней она не спасала. Здоровье его все ухудшалось. В январе 1889 года Салтыков-Щедрин закончил роман «Пошехонская старина» – свое последнее произведение. Ночью 28 апреля 1889 года его настиг апоплексический удар. Похоронили писателя на Волковом кладбище в Петербурге, рядом с могилой Тургенева.
Прошло уже больше ста лет, а книги Салтыкова-Щедрина кажутся написанными совсем недавно – его сатира до сих пор не потеряла своей злободневности.