Надежда Тэффи (Надежда Александровна Лохвицкая)

24 апреля 1872 года в Санкт-Петербурге родилась девочка Надежда, самый младший ребенок адвоката и профессора криминалистики Александра Владимировича Лохвицкого. Отец девочки был человеком известным и обеспеченным, и трое его детей получили прекрасное образование и отличались множеством талантов. Вероятно, благодаря матери, француженки по крови, обожавшей литературу, обе дочери писали, да и сын Николай тайно увлекался стихотворчеством.

Мария, сестра Надежды, стала поэтессой, весьма популярной в Петербурге на рубеже двух столетий. Ее публиковали под псевдонимом «Мирра Лохвицкая», и потому Надя, тоже писавшая стихи, издавать их не желала, полагая, что одного литератора в семье вполне достаточно. Никакие другие занятия ее не интересовали, и, закончив гимназию, она очень быстро вышла замуж. Владислав Бучинский был поляком и выпускником юридического отделения Петербургского университета, обладал умом, приятной внешностью и обворожительными манерами, сердце недавней гимназистки покорил без труда и, главное, понравился ее родителям.

Семейную жизнь супруги Бучинские начали в городе Тихвине, где Владиславу предложили место судьи. Юная жена старательно вела хозяйство, любила мужа, рожала детей и потихоньку продолжала писать стихи. Но, к ее собственному ужасу, писательство не желало превращаться в хобби, а напротив, занимало в ее душе все больше и больше места.

Первое стихотворение Надежды напечатал в 1901 году журнал «Север» – и, вроде бы, попало оно в редакцию чуть ли не случайно, с легкой руки какого-то знакомого. Автору прислали гонорар, и судьба Надежды Лохвицкой поставила перед ней выбор: или бросить творчество, или посвятить ему жизнь. Надежда выбрала второе. Валерия, Елена и Янек остались на попечении мужа и гувернантки, а их мать, оставив налаженный быт, ушла в мир литературы.

Вскоре Надежда написала одноактную пьесу и отправила ее в Суворинский театр под псевдонимом. Псевдоним же появился на свет благодаря некоему Степану, которого дома именовали «Стэффи». Этого человека Надежда считала дураком, да еще и везучим, а потому, отбросив первую букву, подписала пьесу получившимся «Тэффи» в надежде на удачу. Пьесу приняли к постановке в Малом театре, премьера прошла с грандиозным успехом – и псевдоним, оказавшийся и впрямь счастливым, остался с писательницей навсегда.

За стихами и пьесой последовали сначала рассказы, потом фельетоны, которые охотно публиковали многие газеты и журналы. Надежда Тэффи долго работала в «Сатириконе», редактором которого был «король юмора» Аркадий Аверченко. В отличие от его творчества, проза Тэффи оказалась не только смешной, но и полной сочувствия к своим персонажам, и новых рассказов ждала от писательницы вся Россия. Помимо безусловного таланта, Надежда Александровна была наблюдательна, независима в суждениях, никому не льстила и никого не обижала, ни над кем не смеялась, а просто шутила – неудивительно, что ее творчество любили в самых разных социальных слоях общества – от приказчиков до профессоров. И чуть ли не самым горячим поклонником оказался император Николай II, пожелавший видеть в сборнике к трехсотлетнему юбилею династии Романовых из всех русских писателей «одну Тэффи». Выходили духи «Тэффи» и конфеты «Тэффи» – словом, популярности писательницы можно было позавидовать.

А потом грянула революция. Февральскую Надежда Тэффи приняла, увлеклась в то время творческими поисками «Дома искусств», охотно взялась вместе с Сологубом требовать охраны культурных ценностей Петербурга. Однако из их усилий практически ничего не получилось. После октября 1917 года жизнь стала голодной и холодной, дореволюционные газеты и журналы закрылись, а с новыми Надежда Александровна сработаться не сумела. В 1919 году она уехала в Киев, потом в Одессу, потом в Новороссийск. Эмигрировать сначала не собиралась, но мир вокруг становился все нереальнее день ото дня – голод, грабежи, непонятные идеи, обещавшие светлое будущее, рассмотреть которое она не сумела.

В 1920 году Надежда Тэффи оказалась в Париже. Здесь она, осмотревшись, поняла, что должна делать, и, попривыкнув к далеко не сахарному эмигрантскому быту, устроила литературный салон. Встречала прибывавших русских, утешала, помогала, веселила и снова писала. Юмор Надежды Александровны по-прежнему остался добрым, а взгляд – острым, и эмигрантские издания Парижа, Берлина, Риги печатали ее произведения с удовольствием.

Устроилась и личная жизнь писательницы – долгое время она жила с Павлом Андреевичем Тикстоном. Брак этот был гражданским, но очень счастливым. Тикстон, наполовину британец, наполовину русский, сын калужского промышленника, бежал в Париж от ужасов революции и даже исхитрился сохранить кое-какие деньги. Правда, когда грянул мировой кризис, его сбережения пропали, и этот удар Павел Андреевич не пережил. После смерти Тикстона Надежда Александровна всерьез собралась оставить литературу и заняться каким-нибудь женским делом – шить платья или делать шляпки. Однако бросить писать  так и не смогла, хотя ей пришлось закрыть салон, на содержание которого просто не было денег.

Когда Париж оккупировали немцы, Тэффи не смогла уехать из-за болезни. Ей было уже под семьдесят лет, но на сотрудничество с немцами писательница не пошла и мужественно терпела знакомый по революционным годам ужас войны. Когда стало совсем плохо, Надежда Александровна уехала из Парижа в Биарриц, и в 1943 году разнесся слух о том, что Тэффи умерла., а в «Новом журнале» Нью-Йорка появился некролог. К счастью, слух оказался ложным, и Надежда Александровна даже нашла в себе силы шутить по этому поводу.

В 1944 году немцев из Франции выгнали, но эту огромную радость писательнице омрачила старость. Сил работать практически не осталось, из жизни уходили один за другим друзья, которых и так осталось очень мало. Но Надежда Александровна не жаловалась, принимала мир таким, какой он есть, и ждала неизбежного в небольшой квартирке, заставленной книгами. По договоренности с ее другом, литератором Андреем Седых, эмигрировавшим в 1941 году в США, ей выплачивал маленькую пенсию филантроп и миллионер Атран. В 1951 году Атран умер, и пенсия закончилась.

Надежда Александровна успела издать в Нью-Йорке еще одну свою книгу – «Земная радуга». В ней писательница исповедовалась перед читателями и самой собой, прощалась с живыми и обращалась к Богу с просьбой прислать за ней его лучших ангелов.

 Она умерла 6 октября 1952 года. Через два дня ее отпели в соборе и похоронили под Парижем, на кладбище русских, Сен-Женевьев де Буа.