Ника Георгиевна Турбина

Ника Турбина родилась 17 декабря 1974 года в Ялте. От отца у нее осталось только отчество, и Ника никогда не говорила об этом человеке. Мать девочки, Майя Анатольевна Турбина, очень талантливая художница, так и не сумела реализовать свой дар и, может быть, именно поэтому мечтала сделать знаменитой свою первую дочь. Едва ли не с младенчества Ника слушала в ее исполнении строки Мандельштама, Ахматовой, Пастернака и к четырем годам стала сочинять сама. Малышка говорила, что каждую ночь она слышит «звук» – голос, диктующий ей стихи, и стихи эти были немыслимо взрослыми для такой крохи. Когда к Нике пришла известность, немедленно поползли слухи о том, что стихи ей диктуют пришельцы – или пишет на самом деле мама. Но помощь пришельцев можно приписать любому поэту, а мать Ники и сама пребывала в полном недоумении.

У Ники была астма, и приступы вызывали у девочки страх заснуть и не проснуться, задохнувшись. Потому она сидела ночью в постели и все время что-то бормотала. Мать и бабушка были всерьез испуганы этим, но постепенно бормотание стало превращаться в отчетливые слова, а Ника звала родственников и требовала, чтобы они записывали все, ей продекламированное. Это были настоящие «приступы стихотворчества». Врачи сказали маме, что лекарств от таланта не существует и лечить нужно лишь астму.

Дедушкой Ники был крымский писатель Никаноркин, и к нему в Ялту часто приезжали гости, столичные и питерские литераторы. Майя Анатольевна просила их обратить внимание на стихи дочери и опубликовать их в Москве, но ей разумно отвечали, что ранняя слава еще никому не приносила радости. Тем не менее, когда Ника пошла в школу, разговоры о «чудо-девочке» разнеслись по всему Крыму. Однажды стихи Ники прочитал Юлиан Семенов и был потрясен их талантливостью и совершенно неуместным для детства трагизмом. Через месяц он прислал к Турбиным журналистов, и в марте 1983 года несколько стихотворений Ники опубликовала «Комсомольская правда». Юная поэтесса была приглашена в Москву и там, на одном из литературных вечеров, познакомилась с самим Евгением Евтушенко. Известный поэт принял активное участие в судьбе «ялтинского чуда» – с его помощью Ника выступала на телевидении, давала интервью в газетах и объездила с поэтическими выступлениями всю страну. В начале декабря 1984 года «Молодая гвардия» издала сборник стихов, названный «Черновик», и в книге были строчки, посвященные Евтушенко, другу и наставнику. Евгений Александрович написал и предисловие к сборнику.

«Черновик» был переведен на двенадцать языков, а к Нике пришла мировая известность. Девочка выступала перед переполненными залами, худенькая, серьезная, с уже отработанной актерской жестикуляцией, с прической «под Цветаеву». Учиться в ялтинской школе ей было теперь некогда – гастроли отнимали все силы и все время. Были аншлаги, автографы и международные премии. В двенадцать лет Ника Турбина получила «Золотого льва» – главный приз международного поэтического фестиваля в Венеции. До нее этого приза удостоилась в СССР только Анна Ахматова. Однако даже вундеркинд остается прежде всего ребенком – и Ника, любопытствуя, действительно ли лев сделан из золота, отколотила ему лапу и выяснила, что статуэтка всего лишь гипсовая. После Италии Ника поехала в США, где Колумбийский университет даже провел конференцию по поводу техники перевода ее творений. А вот американские врачи предупредили бабушку, сопровождавшую Нику, что ребенку просто необходимы услуги психолога. Но для советского человека проблемы с психикой считались нонсенсом, а лечение их – роскошью… Да и главным для всех было не душевное состояние девочки, а ее «чудесность».

Но Ника росла. Стихов становилось все меньше, да и интерес поклонников по мере взросления девочки стал уменьшаться – вундеркиндом называют маленького человечка, а вот в пятнадцать пишут уже многие. К тому же всерьез изменилась ситуация в стране, и людям стало просто не до поэзии. Перемены пришли и в семью Ники – Майя Анатольевна вышла замуж, и скоро у Ники родилась сестренка Маша, по счастью, самый обычный ребенок. Внимание взрослых отныне принадлежало младенцу, и Ника, привыкшая быть единственной, превратилась из чудо-девочки в обиженного подростка. Стихов на концертах она уже не читала, гастроли канули в прошлое, пропал из ее жизни и кумир «дядя Женя» – Евгений Евтушенко. Правда, в пятнадцать лет юной поэтессе еще раз улыбнулась удача – роль в фильме «Это было у моря». Зеленоглазая Ника, отличавшаяся необычной, что называется, «роковой» внешностью, вполне убедительно воплотила образ воспитанницы специнтерната, в котором царили жестокие нравы. Но и кино не вернуло ей прежней славы. Ника продолжала сочинять стихи, уже никому не нужные, записывала строчки на клочках бумаги губной помадой и абсолютно не представляла, как ей жить дальше.

В 1990 году она получила приглашение учиться в Швейцарии. Позвал ее туда доктор-психиатр, запомнивший Нику еще с ее детства и долго переписывавшийся с ее родными. Эта поездка обернулась весьма банальным событием – семидесятишестилетний профессор уложил Нику в постель, что привело к гражданскому браку. Джованни был великолепным собеседником и прекрасно для своих лет сохранившимся мужчиной, Нику не обижал, но и времени ей уделял мало: клиника была ему интереснее и дороже юной жены. Ника сбежала от него через год – домой, в Россию.

Родные встретили ее не то чтобы холодно, но и без большого восторга, и отчим произвел очень сложный обмен квартир, в результате которого Ника получила собственную московскую «двушку». В том же году она всерьез влюбилась. Ялтинский бармен Костя жениться на Нике вовсе не собирался – он хотел эмигрировать в Японию, где его ждала девушка. Но отношения с Никой Костя продолжал несколько лет, несмотря ни на собственные планы, ни на весьма сложный характер возлюбленной. Он часто ездил в Москву и уговаривал Нику переехать к нему в Ялту, но Ника, хоть и буквально Костю боготворила, уезжать из столицы не хотела. Окрыленная любовью, она снова почувствовала вкус к жизни и поступила во ВГИК. Но долго не проучилась – найдя новых друзей, часто прогуливала, ходила по ночным клубам, начала пить и, наконец, забросила учебу совсем.

В этот момент в жизнь Ники вошла Алена Галич, преподававшая в Московском институте культуры. Подружившись с Никой, она устроила ее в институт без экзаменов, и первый семестр девушка училась замечательно. Но только на полгода ее и хватило – а потом снова начались прогулы и запои. Перед летними экзаменами Ника уехала к Косте в Ялту и была отчислена за неуспеваемость. Вскоре не выдержал и Костя, смертельно уже уставший от Никиной непредсказуемости. Кроме того, он прекрасно понимал, что семьи у них не получится – Ника сама требовала беспрерывной заботы о себе и не была способна ни за что отвечать.

После разрыва с Костей Ника запила всерьез и даже кодировалась – но ничего не помогало. Алена Галич снова попыталась ей помочь, договорившись с американской клиникой. Врачи клиники согласились на стационарное обследование Ники Турбиной, но это стоило немыслимых денег, а чтобы получить скидку на лечение, требовалось очень много подписей. Алена Александровна сумела их собрать – и в последний момент выяснила, что старалась зря. Мама Ники вспомнила о существовании старшей дочери и забрала Нику в Ялту, сообщив Галич, что ее дочь не является алкоголичкой. В Ялте Ника нашла себе нового мужчину, бизнесмена, но этот человек оказался совсем не романтичным и при первом же буйном припадке Ники поместил ее в психбольницу. Из этого трехмесячного заключения девушку спасли все та же Алена Галич и Костя, чувствовавший себя ответственным за судьбу Ники, но не собиравшийся возобновлять с ней отношения.

В мае 1997 года Ника Турбина, поссорившись со своим очередным возлюбленным, попыталась выброситься с балкона. Сама она говорила позже, что это было шуткой, что она просто не удержалась, но как бы то ни было, спасло Нику лишь то, что она зацепилась, падая, за дерево. Ника сломала ключицу, повредила позвоночник. Трагедия эта заставила некоторых поэтов и журналистов вспомнить о существовании поэтессы Турбиной, но их явление в больницу Нику только обидело. В общем, для обиды действительно были причины – имя Ники снова появилось в газетах, и это значило, что нужно попасть в беду, чтобы о тебе вспомнили. Но зато для ее лечения открыли в Ялте счет, и собранные деньги оказались совсем не лишними. Чтобы выздороветь, Нике пришлось перенести двенадцать операций и снова учиться ходить.

Жить одна она патологически боялась и постоянно оставляла ночевать то друзей, то подруг. Завела себе собаку и двух котов, но они от одиночества, конечно, не спасали. Двери квартиры были для всех открыты, однако заходили в них достаточно редко. На долгое время задержался только тридцатипятилетний Александр Миронов, московский актер, тоже изрядно пьющий и выгнанный за это из театра. С Сашей Ника прожила почти четыре года – до самой своей гибели. Ей нравились в этом мужчине доброта и отзывчивость, но вот избавиться от постоянных болей в спине Саша помогал Нике алкоголем. Когда сам он понял, что дело зашло далеко, было уже поздно, и все его попытки прекратить пьянство только приводили Нику в ярость.

В 2000 году киностудия Ялты решила снять фильм о прославленном местном вундеркинде. Сюжет был отснят путем бутылки – иначе Ника говорить в камеру отказывалась – и произвел изрядный фурор. Поэтессу Турбину принялись обсуждать снова, но писали уже не о взлете поэтического гения, а о его печальном падении…

Несколько спасла ситуацию подвернувшаяся интересная работа, найденная Сашей Мироновым, – он стал ставить спектакли в театральной детской студии «Диапазон», находившейся на окраине Москвы. Увлеклась этим занятием и Ника, но судьба готовила ей еще одно падение – на этот раз последнее. 11 мая 2002 года они с Сашей были в гостях, у знакомой, жившей на той же улице. В ожидании ушедших в магазин друзей Ника сидела, свесив ноги вниз, на подоконнике квартиры пятого этажа. Никому не известно, что произошло на самом деле – видимо, неудачное движение, но дерева под окном на этот раз не было… В церкви потребовали подтверждение милиции о том, что причина смерти Ники – не самоубийство. Справка была получена, и Нику отпели. Стараниями Алены Галич поэтессу Турбину похоронили на Ваганьковском кладбище. Ей было двадцать семь лет.

В 2009 году на здании ялтинской школы установили мемориальную доску Ники. Руководство «Клуба друзей Ялты» договаривается о создании ее музея и памятника. Но даже серьезные исследования вряд ли помогут установить точные факты и даты биографии поэтессы, ведь люди, знавшие ее, или слишком категоричны в своих суждениях, или не хотят ничего комментировать, или просто недоговаривают. Вряд ли есть смысл верить полностью и тому, что рассказывала в интервью сама Ника. Невозможно объяснить и трагизм совсем недетских строчек, написанных маленькой девочкой, ее совершенно взрослое мироощущение и невесть откуда взявшиеся глубокие образы. Единственной не требующей доказательств реалией жизни Ники Турбиной остались сочиненные ей стихи…