Осип Мандельштам

3 января 1891 года в семье варшавского торговца кожами родился мальчик, названный Осипом, – ему предстояло стать одним из столпов русской поэзии XX века.

Эмилий Вениаминович Мандельштам, отец ребенка, происходил из испанских евреев и воспитывался в весьма патриархальной семье. Перебравшись в Польшу, он был поражен многообразием европейской культуры и запоем читал Шиллера, Шекспира и Гете. Его жена, Флора Осиповна, в отличие от мужа, любила русских писателей и поэтов – Достоевского, Тургенева, Лермонтова, Пушкина. Эта любовь проистекала из того, что Флора (до замужества – Вербловская) росла в Вильно, в семье весьма просвещенной и связанной родственными линиями с выдающимся историком русской словесности С. А. Венгровым. Образование мать Осипа получила музыкальное и преподавала игру на фортепиано. Но кроме этого она обладала прекрасным художественным вкусом, а потому привила своему сыну любовь не только к музыке, но и к русской литературе и живописи.

Для того чтобы дети получили достойное образование, семья Мандельштамов решила перебраться ближе к Петербургу. В столице Осип занимался музыкой, а в 1900 году поступил в Тенишевское училище. Кстати, преподаватель словесности этого училища, В. В. Гиппиус, стал первым критиком Мандельштама и посоветовал ему разместить свои стихи в журнале, издающемся в училище. В то время Тенишевское училище считалось одним из лучших учебных заведений частного типа в России. Самым главным достоинством его считалось культивирование гражданского долга и возвышенных идеалов политической свободы. Не миновало увлечение политическим радикализмом и Осипа. Первые его стихотворные произведения представляли собой отклик на жестокое подавление народного движения революции 1905 года. И даже четверть века спустя Мандельштам в своих стихах воссоздавал атмосферу, царившую в училище во время русско-японской войны. Как и большинство студентов училища, Осип с увлечением читал стихи Блока и произведения Герцена.

По получении свидетельства об окончании училища, 15 мая 1907 года, Мандельштам отправляется в Финляндию и пытается стать боевиком организации эсеров. Неизвестно, как бы сложилась его дальнейшая судьба, но боевики отказали ему – из-за слишком малого возраста. Узнав о настроениях своего сына, родители Осипа от греха отправили его в Париж, но и там Осип связался с эсерами и с восторгом слушал выступления писателя и прославленного террориста Бориса Савенкова.

В столице Франции Мандельштам испытал первый острый и достаточно продолжительный творческий подъем. Он лихорадочно писал стихи, и, возможно, именно это исцелило юношу от жажды пожертвовать собой во имя революционных идеалов. Традиционно проживая в латинском квартале Парижа – пристанище поэтов и художников, Мандельштам посещал отдельные лекции Парижского университета для изучения французского языка. Это было совершенно естественное желание, так как величайшие поэты создавали свои шедевры именно на французском. Здесь же, в Париже, Осип познакомился с Гумилевым, и знакомство их переросло в прочную дружбу. Хотя литературные вкусы друзей были очень разными, критика и дружеские советы Гумилева в немалой степени повлияли на творческий рост и формирование Мандельштама как поэта.

В 1909 году Осип возвращается в Петербург и погружается в столичную литературную среду. Он частый гость на Таврической, в доме Вячеслава Иванова, и здесь, на собраниях религиозно-философского общества, знакомится с виднейшими мыслителями и литераторами – Н. Бердяевым, Д. Мережковским, Д. Философовым. Нередкими посетителями у Иванова были и Белый, Блок, Ремизов, Сологуб и Кузмин. С 1909 по 1910 годы Мандельштам путешествовал по Германии, Швейцарии и Италии. В Гейдельбергском университете он слушал лекции по романской филологии и увлекся европейской готикой, которая стала одним из сквозных символов его поэтики.

Весной 1910 года на финском курорте Мандельштам подружился с Сергеем Каблуковым. Этот человек, весьма благородный и доброжелательный, стал искренним почитателем яркого таланта молодого поэта. Именно дневник Каблукова по сию пору выступает как единственный, а потому бесценный, документальный источник о раннем периоде жизни и творчества Мандельштама.

В начале лета того же года Мандельштам отправился в свою последнюю поездку по Европе, посетив Берлин, Берн и Рим. Уже в октябре он был в России – без денег в карманах, а своим обликом язвительному Георгию Иванову напомнил знаменитого князя Мышкина из романа Достоевского. Кстати, именно во время этой поездки Мандельштама его стихи впервые увидели свет – их опубликовал августовский номер журнала «Аполлон».

Через полгода Мандельштам познакомился с Ахматовой, к тому времени уже женой парижского знакомца, поэта Гумилева. Сам Гумилев через несколько дней вернулся из экспедиции в Африку и был очень рад новой встрече с Мандельштамом. Вместе с Гумилевым и Ахматовой Осип часто посещал всевозможные поэтические собрания. Своим учителем Ахматова и Мандельштам называли И. Анненского.

Следующий, 1911 год стал знаковым для многих творческих личностей – был создан «Цех поэтов». Собираясь не реже трех раз в месяц, члены «Цеха» читали стихи и подвергали их разбору. Мандельштам, по словам Ахматовой, очень быстро стал в цехе поэтов «первой скрипкой». Однородным объединением «Цех поэтов» не являлся, но, тем не менее, основным ядром были акмеисты. Именно Мандельштам, Гумилев и Ахматова провозгласили это новое движение символизма и желали ощущать себя не людьми ушедшего века, а лишь поэтами текущего – века двадцатого. Мандельштам утверждал, что акмеизм является тоской по истинной мировой культуре, а все остальные течения тянут поэзию в прошлое.

В том же году Осип Мандельштам становится студентом историко-филологического факультета столичного университета (отделение романо-германских языков). Его лекторами были А. Н. Веселовский, В. Р. Шишмарев, Д. Айналов и другие видные ученые того времени. Знакомство с молодым ученым В. Шилейко привело Мандельштама к увлечению культурами древних Вавилона, Египта и Ассирии. «Камень», первая книга поэта, вышла в 1913 году, и стихи ее стали классикой русской поэзии. Критики отмечали, что двадцатидвухлетний поэт сразу же заявил о себе, как о зрелом и думающем авторе.

Первая мировая война резко поляризовала общественное мнение. Появились патриотические стихи. В журнале «Аполлон» печатают «Реймс и Кельн» – отклик Мандельштама на бомбардировку немецкой авиацией Рейнского собора. Многие друзья поэта, наряду с Гумилевым, отправились добровольцами на фронт. Осип также предпринял подобную попытку в конце 1914 года. Он поехал в Варшаву, чтобы стать санитаром фронтового госпиталя, как Ницше за сорок лет до него. Но эта затея провалилась и, по слухам, настолько впечатлила поэта, что лишь чудом не привело его к самоубийству. В начале 1915 года Мандельштам вернулся в Петербург и на протяжении всей войны сотрудничал в «Союзе городов» – военной либеральной организации. Однако воинственный дух поэта постепенно испарился.

Грянувшие друг за другом две революции неузнаваемо изменили лицо России. Очень многие литераторы заняли выжидательную позицию – но не таков был Мандельштам. Даже когда в конце 1917 года была введена цензура, и приходилось приспосабливаться к сложившимся обстоятельствам, Мандельштам предпочитал творить свободно. Возможно, именно поэтому он так и не смог найти в нарождающейся Советской России свое место. Но что-то нужно было есть, и Мандельштам становится сотрудником Народного комиссариата просвещения. Впрочем, уже летом 1918 года он уволился из Наркомпроса. Позже он работал в других учреждениях, но нигде долго не задерживался из-за своего бунтарского характера.

Практически всю гражданскую войну Мандельштам переезжал из города в город, начав в восемнадцатом году с Крыма. В Киев он попал весной 1919 года и познакомился там с Надеждой Хазиной – своей будущей зимой. Через некоторое время поэт вернулся в занятый Белой армией Крым. Вероятно, именно посещение «красного» Киева стало причиной ареста Мандельштама контрразведкой Врангеля. Освободиться Мандельштаму помогло ходатайство одного из белогвардейских полковников. Наученный горьким опытом, Мандельштам немедленно уезжает в Грузию – в то время независимую республику. Правда, и здесь ему не повезло – по приказу грузинского меньшевистского правительства Мандельштам был арестован и водворен в тюрьму с клеймом «двойной агент». С огромным трудом он добился освобождения и со своим старым знакомым Ильей Эренбургом уехал в Советскую Россию. Эренбург позднее в подробностях описал это путешествие в своих мемуарах, придав ему вид гротеска.

Осенью 1920 года Мандельштам оказался в Петербурге, и чествовали его не только как автора новых прекрасных стихов, но и как жертву белого террора. Поэт получил комнату в так называемом «Доме искусств» на Мойке – елисеевском особняке, ставшем общежитием для художников и писателей. Здесь он общается с Гумилевым, Шкловским, Ходасевичем, Зощенко, Лозинским. В столице Мандельштам провел всего несколько месяцев, но это время стало удивительно плодотворным для поэта – созданы были такие прекрасные стихи, как «Возьми на радость из моих ладоней», «Я слово позабыл», «Чуть мерцает призрачная сцена».

Весной 1921 года вспыхнул Крондштатский мятеж, и Мандельштам бежал к Черному морю. По пути он завернул в Киев и дальше путешествовал уже с Надеждой Хазиной – по Крыму, который уже был «красным» и по Грузии. В Тифлисе поэт узнал о казни Гумилева и долго не мог поверить в смерть своего друга.

В Москву Мандельштам вместе с Надеждой приехал уже в 1922 году. В стране нарастала кампания, направленная против акмеизма, и очень многие последователи этого течения уже покинули Россию. Но Ахматова и Мандельштам не помышляли об эмиграции. В течение 1922 – 1923 годов выходят три сборника стихов Мандельштама – «Tristia», «Вторая книга» и «Камень», сильно дополненный и выдержавший уже третье издание. Кроме того, его статьи, касающиеся важнейших проблем гуманизма, культуры и истории, перепечатывают не только петроградские и московские издания, но и берлинские. Несмотря на популярность поэта, его следующий сборник «Стихотворения» вышел лишь в 1928 году, да и то благодаря поддержке политического тяжеловеса Н. Бухарина. В этом издании явно проступала железная рука цензуры. В том же году журнал «Звезда» печатает в своем майском номере единственную повесть Мандельштама – «Египетскую марку». Однако именно 1928 год, казалось бы, успешный для поэта, стал началом его травли.

Начинаются нападки критиков, предъявляется обвинение в плагиате, и Мандельштам выходит из Федерации писателей. Он начинает работать литературным редактором газеты «Московский комсомолец», откуда увольняется с большим скандалом в конце 1929 года. Бухарин снова спасает его, отправив в путешествие по Армении. Позже хлопоты покровителя приведут к назначению для Мандельштама персональной пенсии и получению маленькой, но отдельной квартиры в московском доме писателей.

В Ленинград Мандельштам вернулся в конце 1930 года и остановился у своего брата. Попытка получить квартиру в северной столице для семьи Мандельштамов успехом не увенчалась. Мало того – им четко указали на то, что жить в Ленинграде им не разрешат. Осип и Надежда вернулись в Москву, где Мандельштам занялся не только написанием стихов, но и работой над объемным эссе, посвященным творчеству Данте. Однако его стихи не брали ни газеты, ни журналы, и лишь «Звезда» весной 1933 года отважилась напечатать «Путешествие в Армению». 30 августа того же года в «Правде» появляется разгромная статья, в которой Мандельштама обвиняют в клевете на республику Советов. Цезарь Волпе, редактор журнала «Звезда», был снят с должности – за одно-единственное стихотворение Мандельштама.

Можно сказать, что Мандельштама погубило его взрывное безрассудство. Он написал серию жалоб в Союз писателей и во время товарищеского суда, устроенного по этому поводу, в ярости назвал заседание «обезьяним процессом». А для усиления картины дал пощечину Алексею Толстому – председателю Союза. Очень многие считали, что Мандельштам безудержно зарвался – особенно после того, как осенью 1933 года он сочинил язвительную сатиру на вождя всех времен и народов товарища Сталина. В этом произведении поэт именовал Иосифа Виссарионовича «мужикоборцем» и «кремлевским горцем». Но дело было даже не в том, что он сочинил эти стихи – а в том, что распространял и читал их при каждом удобном случае.

В мае 1934 года в гости к Мандельштамам приехала Ахматова. Именно в этот момент и прибыли сотрудники ОГПУ, произвели тщательный обыск и забрали поэта. После сильного давления в следственной тюрьме Мандельштам составил список лиц, выражавших недоверие к режиму, а также тех, кто слышал или читал его последнее стихотворение. Сегодня одни утверждают, что тюрьма сломала дух поэта, другие говорят, что он распространял свое опасное творение с целью снять «завесу молчания и лизоблюдства» – однако фактом остается то, что Мандельштам стал причиной ареста очень многих людей. В те времена расстреливали и за меньшие провинности. Тем более удивительна резолюция Сталина, которую он наложил на дело Мандельштама – «изолировать, но сохранить».

Мандельштам был сослан на север, в поселок Чердынь. Добровольно разделила его участь жена. Здоровье Мандельштама расстроилось, дело дошло до галлюцинаций и попытки самоубийства. Бухарин написал после этого Сталину о необходимости перевода поэта в более щадящие условия. В результате этого заступничества Мандельштам оказался в Воронеже и здесь снова начал писать стихи, создавая цикл, как их теперь называют, «стихов о железе», мечтая о красотах Европы, холмах Тосканы и французских соборах. Срок ссылки истек лишь в мае 1937 года. Но жить в столице поэту было запрещено. Около года он добивался разрешения, посещал редакции журналов и газет, но редакторы опасались не то что печатать Мандельштама – даже разговаривать с ним. Если бы не поддержка друзей и знакомых – Пастернака, Эренбурга, Стенича, Шкловского, Катаева, нищенская жизнь поэта могла стать совсем невыносимой.

Май был роковым в жизни поэта – как и первый раз, Мандельштам был арестован в 1938 году именно в этом месяце. С клеймом «контрреволюционная деятельность» он получил приговор: пять лет каторжных работ. Однако до Колымы Мандельштам не доехал. На пересылке, в одном из лагерей, его состояние резко ухудшилось, вновь начались галлюцинации, и он скончался – 27 декабря 1938 года, неподалеку от Владивостока.

Осип Мандельштам был человеком странным, и жизнь его, как почти любого поэта, полна самых неожиданных поворотов. Сам он сравнивал свое творчество с письмом, запечатанным в бутылку и брошенным в океан. Сегодня можно уверенно говорить о том, что письмо поэта пришло по назначению, и стихи его навсегда вошли в историю русской поэзии.