С рождения был слаб здоровьем, очень привязан к матери (учительнице музыки) и младшей сестре.
В начала XX века сблизился с унанимизмом, группой Аббатство. Как художник, Жув развился под влиянием Рене Гиля и Жюля Ромена, в оформлении стихов освоил верлибризм. Смысл и оправдание жизни Жув видел в любви и сострадании к людям.
В годы Первой мировой войны был активным членом пацифистского движения во главе с Роменом Ролланом, о котором позже напишет монографию «Живой Р. Роллан» (1920). Пацифистские настроения прозвучат в книгах «Трагические поэмы» (1922) и «Госпиталь» (1927).
Как и все ролландисты, находился под большим влиянием толстовства. Приветствуя русскую революцию как провозвестницу «новой эры», он не закрывал глаза на репрессии в Советской России.
Мотивы творчества Жува — любовь и сострадание к униженным и оскорбленным, иногда доходящие до протеста против несправедливости буржуазного строя. Светлые мечтания о будущем соединяются у него с болезненным пессимизмом - как в сборниках стихов от «Pr?sence» (1912) до «Voyage sentimental» (1923).
В 1925 году пережил духовный кризис и религиозное обращение, вычеркнул из жизни все написанное до этого времени.
Жув одним из первых писателей воспринял открытия психоанализа, соединяя их с откровениями европейских мистиков (Святой Франциск Ассизский, Святая Тереса, Сан-Хуан де ла Крус, Екатерина Сиенская), исканиями Гёльдерлина, Кьеркегора, Нерваля, Бодлера, Рембо, Малларме. Важный сквозной мотив стихов и прозы Жува — мифология женского (по выражению его современной исследовательницы, «поиски сокровенной Елены»). Все это нашло свое отражение в романах «Паолина 1880», 1925, «Вагадю», 1931, «Кровавые истории», 1932 и сборниках стихов «Бракосочетания», 1928, «Кровавый пот», 1934, «Небесная материя», 1937, «Смилуйся, Господи», 1938.
Годы Второй мировой войны провел в эмиграции в Швейцарии, но его стихи (сборник «Парижская богоматерь», 1944) и публицистика составляли сердцевину интеллектуального Сопротивления: недаром после окончания войны Шарль де Голль в телеграмме 12 мая 1945 года назвал его «уникальным переводчиком французской души на протяжении всех этих последних лет».Позднее творчество Жува пронизывают раздумья о судьбе личности, втянутой в катастрофы века, которые рисуются ему предвестием Апокалипсиса (сборники стихов «Диадема», 1949, «Лирическое», 1956). В последние годы писал мемуары.
Жув дружил и переписывался с Роменом Ролланом, Ст. Цвейгом, Жаном Поланом, Пьером Клоссовским, Жоэ Буске, Жаном Валем, Жаком Лаканом, Эудженио Монтале, Джузеппе Унгаретти и многими другими современниками.
Дружил и сотрудничал с Франсом Мазерелем, Андре Массоном, Бальтюсом, Жозефом Сима (Йозеф Шима), Филипп Романом.
Дружил с Бруно Вальтером, Артуро Тосканини, сотрудничал с композитором Мишелем Фано, на протяжении ряда лет вел музыкальную хронику в журнале Нувель ревю франсез. Посвятил развернутые эссе творчеству Моцарта и Берга.
Переводил сочинения Франциска Ассизского, Святой Тересы, Шекспира, Гёльдерлина, Киплинга, Чехова (Три сестры), Ведекинда, Рабиндраната Тагора, Джузеппе Унгаретти.
Творческое наследие Жува чрезвычайно велико и разнообразно, кроме того, автор постоянно подвергал его жестокой редактуре. Его сочинения составили два гигантских тома, заботливо подготовленных Жаном Старобинским в издательстве Меркюр де Франс. Жуву посвящены эссе и воспоминания Фрейда, Райнера Мария Рильке, Андре Жида, Генриха Манна, Гастона Башляра, Жоэ Буске, Роже Бастида, Жана Кассу, Пьера Эмманюэля, Коринны Бий, Ива Бонфуа, Жана Старобинского, Франка Веная и других крупных писателей и исследователей. Несколько его романов экранизированы, о нем сняты документальные ленты (1989, 1996).